Роберт Беннетт - Нездешние

Маргарет видит, что задняя дверь открыта. И медленно, медленно выходит в нее.

Хелен там, словно ждала ее. Лежит ничком на траве, вытянувшись всем телом в сторону забора. Спина и шея в дырах от выстрела, и Маргарет гадает, хотел ли Фрэнк избавить жену от страданий или отчаяние толкнуло Хелен открыть ему тайну отношений с Маргарет, и он…

Не важно. Теперь все кончено. И Маргарет знает, куда пыталась добраться Хелен – ее Хелен.

Она садится на траву, кладет ее голову себе на колени. Гладит Хелен руку и сплетает указательный палец с ее пальцем. Потом заглядывает в дырочку в заборе и вспоминает, что у них было, чего казалось почти достаточно.

– Все хорошо, – приговаривает Маргарет. – Я здесь. Я здесь, с тобой. Мы увидим вместе.

Она не ошибается.

Один за другим все жители города, так удачно выторговавшие себе невеликое свое достояние, так охотно согласившиеся не замечать, что творится за порогом, ради жизни в мире и гармонии, гаснут огоньками свечей на ветру – с южной окраины к северной словно волна прокатывается.

Потому что, бывает, в ваш мир вторгается что-то столь огромное, столь ужасное, столь чуждое, что с ним невозможно сосуществовать: приходится так или иначе освободить территорию, уступить место. Одно сознание, что это существует, выбивает опору из-под всего, что вы знали, во что верили: устоявшийся мир рушится вам на головы цирковым шатром, когда подрубят центральный шест.

И вы вынуждены уйти. Освободить место. Ничего не поделаешь, на выход.

Мона с Грэйси не сводят глаз с гиганта на горе. Мона еще не справилась с сознанием, что это – вот это – всю ее жизнь смотрело на нее глазами матери. Это срежиссировало все устройство городка и ее возвращение в Винк, это невозможное чудовище выстроило и спланировало всю ее жизнь: зачатие, детство и остальное до этой минуты, и все ради этой минуты, ради шанса прорваться целиком и полностью.

Они следят за мечущимся в пыльном облаке взглядом желтых глаз.

Малышка на руках у Моны кашляет. И тогда Мона понимает: оно ищет ее. Ищет ее дочь.

Гигант высвобождает одну мастодонтову ногу из груды земли, в которую обратилась гора, выбрасывает колено вперед и находит опору на склоне ниже. Он огромен, его малый шаг как вход в гавань океанского лайнера, и он сразу оставляет позади текущий к городку поток детей.

– Идет, – выговаривает Мона, – господи Иисусе, оно идет за ней.

– За малышкой? – недоверчиво спрашивает Грэйси.

Мона не тратит времени на объяснения. Она бросается к «чарджеру», чтобы вскочить в него и… черт, что дальше? Лишь бы умчаться отсюда. Куда угодно.

Но до машины она не доходит – навстречу из переулка выбегает мальчишка. Мона останавливается: у нее на руках ребенок, но винтовка так и осталась висеть на плече. Она прикидывает, как бы ее снять и выстрелить, когда мальчишка кричит:

– Нет. Мисс Брайт, подождите!

Мона одной рукой срывает винтовку с плеча, но не наводит ее. В голосе слышится что-то знакомое, только откуда? – вблизи, рассмотрев получше, она уверена, что в жизни не видела этого мальчугана в пижаме с кроликами и огромных очках.

– Вы меня не узнали, – выдыхает, остановившись перед ней, мальчуган.

– Нет… – Но, когда мальчик поднимает голову и поправляет на носу очки, ее осеняет дикая мысль. – Минутку… Парсон?

– Да.

– В этом… мальчике?

– Да. С той ночи. Вы не знали, но я пытался вам помочь с самой… смерти? – Он с головы до пят оглядывает Мону. Та вспоминает, что вся в крови. – Возможно, без большого успеха…

Темный гигант высвобождает из земли вторую ногу. Мона прикидывает расстояние: это покроет долину до Винка в три-четыре шага.

– Какого черта вам надо, Парсон? – спрашивает Мона. – Ни минуты на долбаные разговорчики!

– Найдите минуту! – заявляет мальчуган («Парсон», – напоминает себе Мона). – Ее задержат. Вы, полагаю, хотели бежать?

– Еще бы, черт возьми, – огрызается Мона.

Следующий великанский шаг чуть заметно замедляется на крутизне, но задержкой, как выразился Парсон, это не назовешь.

– Не выйдет, – заявляет Парсон. – Ребенок с Ней связан. Она его видит. Она всегда будет знать, где он. И не позволит ему покинуть Винк. Вам от Нее не убежать.

Следующий шаг к городку гигант делает беспрепятственно, тяжеленная подошва опускается так стремительно, что даже здесь слышно, как с шумом раздается воздух. Это похоже на слабый громовой раскат.

– Так что делать-то, черт возьми? – вскрикивает Мона.