Абрахам Меррит - Корабль Иштар (сборник)

Гиги со смехом поднялся. Кентон слышал, как они прошли вверх по ступеням.

Опять свобода! Неужели это правда? И когда Гиги - если только это не ловушка - когда Гиги освободит его? Долго лежал он так, и пламенная надежда сменялась леденящими душу сомнениями. Неужели это правда?

Свобода! Свобода и - Шаран!

Ждать Кентону пришлось недолго. Едва только замер звук усыпляющего рога, как он почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Цепкие пальцы ущипнули его за ухо, приподняли веки. Перед ним было лицо Гиги. Кентон вынул шелковые затычки, спасающие его от непреодолимого сна.

- Вот как ты это делаешь, - Гиги с интересом стал рассматривать затычки. Он присел рядом с Кентоном.

- Волк, - сказал он, - я хочу поговорить с тобой, чтобы ты смог получше узнать меня Я буду сидеть здесь, рядом, но сюда может прокрасться кто-нибудь из этих проклятых жрецов. И тогда я сразу же сяду на место Закеля. А ты повернись ко мне лицом и прими то обманчивое положение, которому я столько раз был свидетелем.

Он поставил ногу на скамью.

- Зубран сейчас с Кланетом, они спорят о богах. Зубран, хотя и поклялся служить Нергалу, считает, что этот бог - лишь слабое подобие Аримана, персидского бога тьмы. Он также убежден, что во всей этой войне за корабль, которая ведется между Иш-тар и Нергалом, нет не только искусности и оригинальности, но отсутствует всякий вкус, а на это никогда бы не пошли его боги; уж если бы они затеяли нечто подобное, они бы все сделали намного лучше. Зубран радуется, видя, что это раздражает Кланета.

Он опять поднялся и посмотрел вокруг.

- Тем не менее, - продолжал он, - в этот раз он спорит с Кланетом, чтобы отвлечь его, а особенно Закеля, на то время, пока мы с тобой разговариваем. Кланету в подобных спорах всегда нужна поддержка Закеля. Я сказал, что не могу слушать их разговоров и побуду здесь, пока они не закончат. А они не закончат, пока я не вернусь, ибо Зубран умен, о, он очень умен, он ожидает, что наш разговор положит конец его невыносимой скуке.

Гиги хитро взглянул на светлую палубу.

- Поэтому не бойся, Волк, - он покачался на своих кривых ногах. - Только когда я уйду, отодвинься в сторону и наблюдай за мной. Если понадобится, я дам тебе знак.

Он отошел вразвалку и уселся на место надсмотрщика. Повинуясь ему, Кентон притворился спящим, вытянув руку на спинке скамьи и положив на нее голову.

- Волк, - вдруг заговорил Гиги, - там, откуда ты пришел, растет кустарник под названием чилкуор?

Потеряв дар речи от такого вопроса, Кентон уставился на него. Но, видимо, Гиги задал вопрос не без причины. Слышал ли он когда-нибудь о таком растении? Кентон напряг память.

- Его листья примерно такой величины, - Гиги показал пальцами расстояние в три дюйма. - Он растет только там, где начинается пустыня, и крайне редко встречается, и это очень печально, очень. Слушай, а может быть, ты его знаешь под другим названием? Может быть, сейчас ты вспомнишь. Надо растолочь бутоны, когда они уже набрали цвет, затем смешать с кунжутовым маслом и медом, добавить немного жженой слоновой кости и намазать этим голову. И втирать - вот так, вот так, - он энергично продемонстрировал все это на своей сверкающей лысине.

- И вскоре, - продолжал он, - начинают прорастать волосы, они растут, как пшеница весной после дождя, и вот - голой макушки уже нет! Свет уже не убегает в испуге, отражаясь от блестящей лысины, а играет в волосах. И опять человек, который недавно был лысым, становится прекрасным в глазах женщин! Клянусь Надаком, клянусь Танитом, приносящим радости! - воскликнул Гиги с воодушевлением. - От этой мази волосы растут! Еще как растут! Они выросли бы даже на дыне, если ее натереть этой мазью. Они, как трава, полезли бы и из этих досок, если их как следует натереть. Так ты не знаешь, о каком растении я говорю?

Пытаясь побороть замешательство, Кентон покачал головой.

- Да, - печально сказал Гиги, - бутон чилку-ора обладает такой силой. И потому я ищу его, - он глубоко вздохнул, - чтобы вновь стать прекрасным в глазах женщин.

Он опять вздохнул. Потом, одного за другим, он хлопнул каждого раба по спине кнутом Закеля, всех, даже Сигурда.

- Да, - пробормотал он, - да, они спят.

Темные глаза его блеснули, по губам пробежала усмешка.

- Ты не можешь понять, - сказал он, - почему я говорю о таких мелочах, как кусты, волосы, лысина, тогда как ты лежишь здесь, скованный цепями. Но, Волк, это далеко не мелочи. Это они привели меня сюда. А не будь меня здесь, ты думаешь, мог бы помыслить о свободе? О нет, - сказал Гиги, - жизнь - серьезная вещь, поэтому серьезно все то, из чего она состоит. И поэтому в ней не может быть мелочей. Давай передохнем минутку, Волк, пока ты усваиваешь эту великую истину.