Франциска Вудворт: Особые обстоятельства

Но я сама разорвала помолвку, вернув браслет, и теперь не представляла, какими будут наши отношения.

«Будь что будет», — решила, выходя на террасу. Нет в моем характере трусости, и я выслушаю все, что он скажет.

— Арджана! — шагнул ко мне Иррилий.

Мне стоило только подивиться, как легко он меня узнал в чужом платье и корфе, скрывающей лицо.

— Как ты? — спросил он, взяв за руку.

— Все хорошо.

На мгновение напряглась, ожидая, что он попробует вернуть мне браслет, но эльф лишь нежно сжимал мои пальцы. И я ощутила… легкое разочарование.

— Давай спустимся в сад, там поговорим, — предложил он.

— Хорошая идея, — преувеличенно бодро произнесла я, чтобы не выдать истинных чувств.

Мы вышли на улицу. Он так и не отпустил моей руки, а я не забирала, тайком наслаждаясь близостью и теплым пленом его ладони. Вход в сад был с женской половины, в высокой стене, увитой плющом. Мощеные дорожки извивались мимо клумб, фигурно подстриженных кустов и деревьев. Я видела волнение на лице эльфа и не начинала разговор, а он вел меня вперед и, как оказалось, с определенной целью.

Мы остановились возле цветущего дерева, аромат которого наполнял сад. Это абелия, кажется. Я видела такие вдоль дороги, когда мы ехали через эльфийские земли.

— Арджана, — мою вторую руку тоже поймали и сжали, — здесь находится кусочек моей родной земли, и я считаю правильным начать разговор здесь.

Сердце екнуло, а от волнения перехватило дыхание. Захотелось убежать, но я оказалась способной лишь завороженно глядеть на Иррилия, лицо которого в этот момент было торжественным и прекрасным.

— Встреча с тобой перевернула мою жизнь. Ты как звезда осветила мой путь, а твой голос проник в душу. Ты стала мелодией моей души, без звучания которой жизнь станет пустой и ненужной. В тебе меня безмерно восхищает все: твоя сила духа, твердость воина и слабость женщины, твоя красота и нежность. Ты как закаленный клинок, можешь быть опасной, но завораживаешь блеском своей души, и можно бесконечно любоваться гранями твоего характера. Все, чего я хочу, — быть рядом с тобой. Любить и заботиться, беречь и поддерживать на жизненном пути.

У меня зашумело в ушах. Никто и никогда не говорил так обо мне. С такой любовью, восхищением, сияющими глазами. Иррилий не прятал чувств, открывая передо мной душу.

— И сейчас я хочу, чтобы ты заглянула в свое сердце. Отринь все, что, как ты думаешь, нас разделяет. Взгляни глубоко и скажи, горит ли там тот огонь, что ты зажгла в моем сердце? Ты любишь меня, как люблю тебя я?

— Да, — ответила я тут же и не сомневаясь.

Удивительная магия момента захватила меня. Я всегда считала эльфов высокомерными, а дипломатов слабаками, годными лишь языком болтать. Но Иррилий разбил все мои прежние представления и перевернул мою жизнь. Я безмерно восхищалась им. Он показал себя сильным как на поле боя, так и на дипломатическом поприще, умным, справедливым, решительным, способным на нежность и заботу…

Я могла бы перечислять до бесконечности. Забыла о страхе, сомнениях, что раздирали меня еще утром. Оказалось так просто в этом признаться.

И такая откровенность была вознаграждена тем, как просветлело его лицо. Иррилий заговорил на эльфийском. Я знала его немного, но сейчас не понимала ни слова. Лишь могла оценить мелодичность и купалась в нежном взгляде. Может, стихи? Это звучало так красиво, что щемило в груди.

Замолчав, Иррилий отпустил мои руки и стянул корфу, спустил ее на плечи, открыв лицо и волосы. Потянулся к ветке и снял с нее венок из белых цветов абелии, надел мне на голову.

— Ты прекрасна!

Оттуда же он снял еще два венка поменьше, из тех же цветов, и я с удивлением увидела на ветке обручальный браслет, но его он трогать не стал.

Я была настолько удивлена, что он украшает меня цветами, что позволила надеть на руку браслетом венок. Второй он надел себе, а потом вновь переплел наши пальцы и произнес фразу на эльфийском, которую я перевела как «Нарекаю тебя своей» или что-то очень близкое по смыслу.

— Что? — растерялась я, а потом вздрогнула от щекочущего чувства на запястье. Дернулась, но он удержал.

Опустив глаза, увидела, как на наших руках проявляется узор татуировки. Он вился от цветочных браслетов по запястью к пальцам и становился ярким, как будто кто-то рисовал кисточкой на коже.

— Ирр, что это?! — ахнула я, а он смотрел на узор с благоговением, а потом радостно улыбнулся мне.

— Благословение.

Видя, что я ничего не понимаю, пояснил: