Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

— Ты не можешь этого знать, предок!

Марык впервые возвысил голос.

— Я дух. Я встретил здесь его дух и он поведал мне об этом все. Так что я знаю, сын мой. Я был его прямым наследником. Через несколько сотен колен, но я был его кровью и плотью. Мой предок был его сыном от первой жены, пока Красная не затуманила его разум. Ты знаешь, что он сделал со своими детьми? Он принес их в жертву Красной. Всех. Только моего предка его мать уберегла, он был на охоте в тот день, мать сбежала, чтобы успеть его предупредить. Она нашла его, хотя между ее лопаток торчала стрела, ее муж выстрелил ей в спину, когда она пыталась бежать. Но она смогла все передать старшему сыну, и он скрылся в степи и никогда больше не вернулся. Я его потомок, а ты, Рыдгар, ты мой потомок. Ты еще не понял? Ты моя плоть и кровь, и теперь мой черед спасать свою кровь от гибели. Неужели ты жаждешь разделить ложе с той, которая убила твоего предка, с той, которая убила его жену, с той, которая убила их детей?

— Я не верю твоим словам. Это не может быть истиной. Она всегда любила кровавые схватки, но мы с радостью платим ей эту дань, мы можем отплатить ей за ее заботу своей кровью, своей храбростью.

Дух презрительно хмукнул.

— Ты находишь это храбростью? Убивать своих братьев, чтобы она могла искупаться в их крови?

— Это древний обычай. Так мы доказываем свое достоинство, — Рыдгар готов был сорваться в крик.

— Нет в этом достоинства. Так же как в убийстве эльфийки у черного камня. Или этим ты тоже доказываешь свою храбрость?

— Это необходимость. Госпоже нужна ее кровь.

— Да нужна, чтобы тонкая струйка этой древней крови обратилась в багряную реку.

— Почему ты защищаешь эльфов, ведь они наши исконные враги?

— Я защищаю не эльфов, а Равновесие, сын мой. Вырвавшись Красная утопит мир в крови, и поверь, ей все равно чья это будет кровь. Для нее все равны люди, эльфы, орки, гномы, главное, чтобы в их жилах бежала горячая кровь. А теперь подумай, Рыдгар, как долго ты сможешь наслаждаться ее ласками? Ты уже не молод, сын мой. Скоро кровавые игры. Найдется множество молодых и сильных воинов, возжелавших ее так же как ты. Скольких своих соплеменников ты готов убить в ее честь? Ты уверен, что после игр именно ты останешься на ногах? Или твоя кровь вольется в ту реку, о которой я говорю?

Рыдгар чувствовал, как таяла его уверенность. Поклонение предкам — часть их жизни, едва ли не большая, чем поклонение Красному дракону. И вот один из предков, говорит, что он совершает ошибку. Рыдгар не мог ничего решить и лишь пожал могучими плечами.

— Что ты предлагаешь, предок?

— Оставь все и уйди к людям, или найди в эльфийских лесах свободное племя.

— Предать госпожу?

— Это не предательство.

— К людям? К этим мелким и жалким существам не знающим чести и достоинства?

— Ты не знаешь их. Ты встретил лишь тех, кто уже служит твоей госпоже, ты поймешь свою ошибку, когда встретишь тех, кто ей противостоит, — дух казалось улыбнулся. — Всему свой черед, сын мой. Ты поймешь свою ошибку, уже скоро. Ты не станешь слушать меня сейчас. Ты выполнишь ее приказ, но, получив желаемое, ты не успеешь им насладиться. Она предаст тебя. Она обречет тебя на верную смерть и будет смеяться над твоей глупостью задирая свою красную юбку перед следующим слепцом. Но ты будешь спасен, тебя спасет тот, от кого ты этого не можешь ждать и тогда ты поймешь все, сын мой. Тогда ты вспомнишь мои слова. И поймешь их. Больше мне нечего тебе сказать, шаман. Равновесие. Пройдя сквозь лед и предательство, ты обретешь знания и станешь достойным сыном своей крови, очистив ее от скверны Красного дракона.

Голос исчез из головы орка. Они покинули мир духов, выйдя на очередной привал. Больше Рыдгар не смог вызвать Марыка на разговор. Дух хранил молчание, оберегая его от прочих духов. Отбросив бесполезные попытки Рыдгар решил придерживаться плана госпожи.

И вот они в пещере. Одинокий черный камень посреди старых покрытых мхом стен. Рыдгар дал возможность эльфийке прикоснуться к странному камню, но сам не решился на это, его, могучего орка, пугал этот странный булыжник, а когда он увидел глаза эльфийки, понял почему. Ее глаза ничего не выражали, они стали темными и пустыми, словно глаза того демона, который в стороне допивал последнюю из трех жизней. Он пронзил ее грудь, но, когда ее кровь попала на его руку, он спешно отодвинулся от жертвы. Ее кровь была красной, но холодной, обжигающе холодной. Она была уже мертва, когда он ее пронзил. Он знал это совершенно точно. Он много раз приносил разные жертвы и всегда мог сказать сколько времени прошло со смерти. Эльфийка была мертва уже очень давно. И хотя ее кровь, как и положено свежей крови толчками изливалась из раны, он знал, что мертва она уже несколько недель. Или это прикосновение к камню сделало с ней это? Он не успел додумать свою мысль, открылась дверь, и он смиренно опустился на колено, приветствуя свою госпожу. Она была великолепна. Еще более прекрасна, чем в тех мрачных чертогах, где он привык ее видеть. И теперь она была живой. Легко наступив на тело жертвы, она шагнула к нему.