Максим Далин: Искра

Прижал Искра к себе бубен левой рукой — а в правую ладонь дуть стал, словно в потухший костёр. И появился на ладони у него язычок живого огня, потянулся вверх, рванулся в сторону — превратился в аркан из красного жара.

Смотал Искра аркан петлями — и набросил на нежить. В два рывка привязал Мор с Лихорадкой друг к другу ремнями из яркого пламени.

Затрещала шкура у злобных тварей — и тут же проснулись они, да только уже поздно: Искра узел затянул, какому Копьё научил его — мёртвый, чтобы петли не соскользнули.

Взвыл Кровавый Мор, как ветер в тундре:

— Отпусти меня сейчас же, отродье огня! Иначе весь ваш людской род под корень изведу!

А Лихорадка:

— Спаси меня, братец! Я ещё младенцев добуду тебе!

Рассмеялся Искра и запел:

— Гори-гори, расплавься, рассыпься, пеплом разлетись! Сгинь, забудься, без следа пропади! Человеческий род под солнцем жить останется — а вы здесь смешаетесь с той золой, что вместо снега в Нижнем мире тундру покрыла.

Разгорелся огонь, загорелась от него и нежить. Завопил Кровавый Мор, так, что отшатнулся Искра:

— Слуги мои, рабы мои, немощи, горести, сумеречные воры! Бегите сюда, убейте этого мальчишку!

Оглянулся Искра — никто не бежит, никто на помощь тварям не торопится.

— Не будет вам ни пощады, ни помощи, — сказал он и снова дунул.

Охватил огонь нечисть — и превратилась она в хрусткий уголь. Хотел Искра и тордох сжечь, да побоялся, что от торжествующего огня пропадут ночные создания, что метельному его медвежонку сродни. И решил: авось, жильё само сгниёт и развалится.

Собрал Искра огонь в пригоршни и вышел наружу.

И увидел, как медведи его останки гнусных тварей в клочья терзают. Тут-то и догадался Искра, почему слуги и рабы к Кровавому Мору на помощь не пришли.

Подошёл он к медведям, погладил чёрный лёд их спин:

— Верно я сделал, что огонь в кулаке зажал. И вы, добрые друзья, сильные келе, всё сделали верно.

А вокруг тордоха, из которого ещё поднимался едкий дым, словно очаг там затопили сырым тальником, стали собираться мертвецы. И было тех мертвецов больше, чем жителей стойбища у Круглого озера, стояли они плечом к плечу — и тесно им было между сопками.

— Что же вы? — удивился Искра. — Вы ведь свободны теперь, вы сможете в Срединный мир вернуться, под солнце…

И тут мертвецы расступились — увидел Искра Тихую Птицу.

— Ы! — вскрикнул радостно. — Пришёл ты!

Улыбнулся Тихая Птица.

— Вот и случилось, как должно. Теперь и я смогу на землю вернуться: в старшем внуке твоём вернусь, Искра, жди. А в этом поганом тордохе долго ещё никто не поселится.

— Но когда-нибудь поселится? — огорчился Искра.

— Над этим ни ты, ни прочие смертные не властны.

— Дед, — спросил Искра, — а почему мёртвые не уходят?

— Помочь тебе хотят, — сказал Тихая Птица. — Один раз ты безглазых сов обманул, дважды их никому обмануть не дано. Но ведь надо тебе под солнце вернуться — ждут тебя там.

— А как? — растерялся Искра.

Взглянул Тихая Птица вверх — и топнул ногой. Дрогнула земля — и высоко-высоко вверху лучик света пробился.

Только подумал Искра, что летать он не может — тот мертвец, что ближе стоял, вынул своё ребро и на серый снег положил. Другой подошёл — и своё ребро вынул. Третий подошёл… и начала расти лестница из костей, как в праздник башню из рогов собирают на память.

И по лестнице из костей освобождённых мертвецов поднялся Искра к узкой дыре, вроде лисьей норы. Медведи мёрзлую землю раскопали — и протиснулся Искра к свету.

Уходил в Нижний мир — зимняя ночь стояла, выбрался в Срединный — весна, расцветает тундра, солнце небесный свод розовым румянцем украсило. Уходил мальчик — вернулся юноша.

Обманное время в Нижнем мире — не такое, как под солнцем.

Думал Искра, что сородичи уже не ждут его. Для них пропал он надолго — верно, решили, что совсем сгинул Искра. Но когда пришёл он к стойбищу у Круглого озера — встретили его. Понял Искра — ждали, именно нынче ждали.

Ранняя Заря навстречу выбежала:

— Пришёл ты! Знала я, верила я, ждала я! Недаром отец твой снился мне да ждать велел!

Копьё улыбнулся:

— Мать твоя мне сказала, да Тихая Птица во сне пришёл. После того, как пастухи Чёрной Скалы табун пригнали к Круглому озеру — подарок тебе, подарок нам…

Брусника подошла:

— Вернулся, шаман. Едва стал юношей — а уже иней чёлку посеребрил. Много видел ты, много сделал — знаю я, на сердце у меня когтистая лапа разжалась.