Максим Далин - Искра

Осклабилась Лихорадка щербатой пастью:

— Пришёл? Ну что ж, раз пришёл — так и тебя съем, а остальными закушу. Долго я из подземного своего тордоха в Срединный мир не выходила — проголодалась.

Усмехнулся Искра.

— Хорошо, что ты из-под земли выбралась. Мне тут тебя прикончить проще будет, — и уголёк из очага взял. Дунул на уголёк — поднялся голубой язычок огня у шамана на ладони.

Почуяла Лихорадка огонь — руки отдёрнула.

— Ну что ж ты, — сказал Искра. — Сама же съесть меня хотела — вот и ешь, а я тебя изнутри спалю, пепел по семи тундрам развею.

Зашипела Лихорадка, как жир на углях.

— Не признала я тебя, отродье огня. Не нравишься ты мне — и родню твою я не люблю, но доброе согласие лучше вражды. Не стану я тебя трогать — уходи по-хорошему.

Мотнул Искра головой:

— Вместе уйдём.

— Девчонок доем — и уйдём, — зафырчала Лихорадка.

Ничего не ответил Искра: бубен локтем к боку прижал, нож из ножен вынул, стал его ладонью гладить — огонь в металл вошёл, засветилось лезвие красным-красно, как солнце закатное.

— Что это ты делаешь? — встревожилась Лихорадка.

Улыбнулся Искра:

— Сейчас этим ножом пальцы тебе резать стану, которыми людей душишь.

Шарахнулась Лихорадка назад:

— Не смей! Одну руку мне тронешь — другой девчонку задушу!

Рассмеялся Искра:

— Вот как? Жаль. Придётся мне тогда этот тордох целиком сжечь. Вместе с девчонками — и вместе с тобой. Так даже лучше выйдет — и следа не останется от тебя. Сгоришь, как тальниковый прут, а пепел я ногой разотру.

Заметалась Лихорадка: и страшно, и добычу бросить жалко — а Искра рванулся вперёд, отмахнулся от её рук и раскалённый нож в глаз твари воткнул. Вспыхнуло пламя, завизжала Лихорадка пронзительно: «Я до тебя доберусь! Кожу с тебя сдеру — и малицу сошью себе!» — и в ондигил выскочила.

Очнулся Искра — понял, что лежит на шкурах у входа в полог, с бубном в руках. Головой мотнул, на локтях приподнялся — тяжело. На девочек посмотрел: задышали они легче — смертное беспамятство в сон превратилось. Рядом Бисер сидит, ладони их нюхает, щёки гладит, на которых живые краски появились — и сама Бисер на измученную старуху уже не похожа. Румянец у сестёр на щеках и на лицо Бисер и в глаза её отсвет кинул, словно солнце.

Прислушался Искра: в метельном вое, вдалеке — еле-еле бубенцы звякают да кости стучат. Предки Чёрной Скалы обратно в Нижний мир подались — без внучек.

Чёрная Скала Искре руку подал:

— Поднимайся, шаман. Великий шаман. Рыбьей крови тебе дать?

Кивнул Искра — молча.

Протянул Чёрная Скала чашку:

— Прости, что из ружья целился в тебя. Горе мне глаза и уши залепило, ничего я не видел. Сейчас вижу. Скажи, сколько оленей нужно тебе? Сто? Двести? Куропатке ты хотел левую рукавицу отдать — отдай, возьмёт она. Возьмёт и под малицей носить будет, на груди. Не сомневайся, Искра. Я твоему деду названому, Тихой Птице, другом был — и тебе другом стану. Ничего не перепутаю и не забуду.

Глотнул Искра из чашки.

«Вот, значит, как, — подумал. — Богатый сильному другом стать готов. Видно, поверил Чёрная Скала в мою силу, да так, что я ему взрослым кажусь. Вот-вот водки предложит мне».

Бисер чайник над огнём повесила, свежей оленины положила в котёл, костный мозг мороженый достала да юколу жирную — для Искры, словно для важного гостя:

— Устал ты, Искра, пока со злой нежитью сражался — и медведи твои устали…

Только Искре не до угощения было — кусок в горло не шёл. Взял он кружку с чаем, чтобы хозяев не обидеть, но прежде, чем чай пить, ладонь надрезал и кровью капнул в огонь. И Чёрная Скала, и Бисер на это смотрели молча, замерли: боялись неловким словом или движением помешать шаману жертву творить.

А Искра лизнул ладонь и сказал тихо:

— Рано ещё радоваться. Не удушил я её.

Нахмурился Чёрная Скала:

— Не удушил? Почему не удушил? Напрасно.

Покачал Искра головой:

— Не напрасно. Брату она жаловаться станет — а значит, в тордох к нему отправится. Следы оставит. Вот куда я пойду — по следам. Здесь её душить — половину дела сделать. Туда я пойду, где у злой погани стойбище, где наши мёртвые предки их дохлых оленей пасут. Их тордох сожгу — чтобы забыли твари из Нижнего мира к нашему стойбищу дорогу.

— Какомэй! — поразился Чёрная Скала. — Никогда я не слыхал, чтобы шаман совершал такое! Что тебе нужно, чтобы дорога была легче? Скажи — дам я.

Искра только вздохнул. «Не забудь, — подумал, — что другом моим назвался — а то у богатых людей память короткая». А вслух сказал: