Бронислава Вонсович: Игроки [litres]

Спас меня подъехавший целитель: сначала шарахнул страдальца отрезвляющим заклинанием, потом выявил перелом левой руки и начал лечить. Делал он это в полном молчании. Гастон, протрезвевший и осознавший результат падения, молчал, не дергался и лишь бросал тоскливые взгляды то на меня, то на папу. Папа посочувствовал ему напоследок – перед тем как усадить в экипаж, похлопал по плечу и сказал, что все скоро заживет и забудется. Его слова подарили мне надежду: возможно, он и сам забудет до завтра про полог и компаньонку. Главное, не напоминать…

Надежды на то, что папина идея за ночь выветрится у него из головы, так и остались надеждами. О ночном происшествии он вспомнил, сразу как встал, и немедленно поехал в город. На все мои возмущенные уговоры лишь снисходительно ответил:

– Шанталь, я беспокоюсь только о тебе. Другой окажется более ловким и долезет. Или Гастон протрезвеет, подлечится, и его опять потянет покорять вершины. И что? Мне же придется тебя выдавать замуж за этого идиота, потому что твоя репутация будет запятнана.

Почему виноват Гастон, а страдать мне? Может, Гастон протрезвеет и поумнеет, а больше и не найдется столь ушибленных на голову иноров, чтобы лезть по плющу на второй этаж. Тем более что все толстые стебли почти полностью оборваны…

– А если пожар? Я сгорю, пусть и с неповрежденной репутацией.

– Пожар? С нашими артефактами?

Папа снисходительно на меня посмотрел, ничуть при этом не смутив.

– Артефакты могут сломаться, – твердо ответила я. – Мне не улыбается попасть в заключение из-за чужой глупости.

– Можно сделать полог проницаемым с одной стороны, – задумчиво сказал папа. – С твоей. Правда, это подороже выйдет, но на что не пойдешь ради красавицы дочки?

– Да мне вообще полог не нужен!

На самом деле с пологом я уже смирилась, а сейчас намеренно делала на нем акцент, чтобы вторая идея, а именно: нанять компаньонку, ушла куда-нибудь далеко и была погребена под толстым слоем причин, по которым защитный полог на окно мне жизненно необходим. Нет уж, соглядатаи мне не нужны! Два года под постоянным монашеским присмотром стали суровым испытанием, благо что папа часто брал меня домой. Но теперь, дома, мне не нужен постоянный надзор. Хватит, намолилась на ночь на всю оставшуюся жизнь!

– Как это не нужен? – воодушевленно вещал папа. – Он и от ветра защищает, и комары теперь не побеспокоят, если опять артефакт сломается, как в прошлом году… – Я выразительно хмыкнула, но папу это не смутило, и он продолжил: – Решено. Себе тоже ставлю.

Ехидный вопрос, не возьмет ли он себе и компаньонку, я благоразумно замолчала: вдруг папа за ночь про нее забыл, а я напомню. Нехорошо получится. Для меня нехорошо.

Папа отбыл в город, весь в размышлениях, каким условиям должны отвечать пологи, количество которых возросло уже до четырех: на две наши спальни, его кабинет и одну из гостевых, которая у нас использовалась очень редко. Речь о комнате, соседней с моей, не зашла, и я окончательно успокоилась. Ладно, переживем как-нибудь этот несчастный полог. Полог – не компаньонка, в личную жизнь не вмешивается. В конце концов, мне и самой не нужно, чтобы всякие Гастоны меня навещали в неурочное время. Плющ он оборвал, но кто помешает ему в следующий раз взять лестницу?

До приезда папы я успела часок отыграть на клавесине, к удовольствию собственному и Марты, которая оставила все дела и с улыбкой умиления слушала меня в гостиной. Я ей исполнила несколько песенок из тех, что сейчас популярны в столице. Голос у меня не слишком сильный, но приятный. А главное – я не фальшивлю, как одна из моих товарок по пансиону. Слушать ее было сплошное мучение, она и в общем слаженном хоре умудрялась не попадать в такт. А так как голос у нее был необычайно визглив и пронзителен, то монахини все же отстранили ее от музыкальных занятий. И правильно – слишком много испытаний не всегда наставляют на праведный путь, а уж ее пение вызывало столь сильное желание придушить исполнительницу, что ни о каком смирении и речи идти не могло.

Папа приехал не один, а с молодым магом, видно, только окончившим Академию или просто доучившимся до выпускного курса. Но это не мешало тому надуваться от осознания собственной важности. Еще бы: крупный заказ, наверняка первый. Уверена, услуги этого юноши обошлись в небольшую сумму.

– Папа, вы собираетесь самолично впустить постороннего мужчину в мою спальню? – с деланым возмущением спросила я. – И что же тогда останется от моей репутации, о которой вы так заботитесь? Или я должна буду сразу выйти за него замуж?