Иван Снежный - Оккультист [СИ]

С замиранием сердца я наблюдал за старушкой. Во многих из нас сидит глубоко затаенное желание принадлежать к чему-то большему. Просто так, по праву рождения. На этой глупой мечте основаны целые бизнесы, за сотню-другую тысяч рублей готовые раскопать секретные архивы, и выдать красивую справку с гербовой печатью о родстве с королевой Елизаветой или Наполеоном Бонапартом. Казалось бы, даже если это правда, что такого важного в выдающихся предках? Наследство не получить, славы на этом не заработать… разве что гордость за великое прошлое и будоражащая мысль «может, я тоже смогу»? Неприятно осознавать, что я не исключение. Какой-нибудь Распутин в прадедах сейчас бы очень вдохновил. Ведьма резко открыла глаза и со скукой отставила чашку.

– Ничего. Безликие, бледные тени, растворившиеся в вихре времен. Девять поколений назад твой дальний родственник отправился в экспедицию на поиски морских путей возле северного полюса, но лишь бесславно замерз во льдах. Остальные еще ничтожнее: жили, умерли. Пустые биографии, низкие интересы. Гордись, ты первый такой…упертый.

– Жаль. Подскажите, Мария Алексеевна, а какие еще есть виды магии, кроме родовой? – протянул я, стараясь скрыть разочарование.

– Зачем тебе? Хочешь улететь в волшебную страну эльфов, юноша? М... Понимаю. Много вас таких в последнее время. Мечтатели, ничему не учитесь… – чашка выпала из моих рук, разбившись, а сам я грохнулся на протертый линолеум, не удержавшись на табурете. Приблизились шаркающие шаги и склонившееся надо мной старушка ехидно улыбнулась. – Каждый раз срабатывает.

Голова не болит, но я боюсь открывать глаза и просто слушаю свое затекшее тело. Руки и ноги привязаны к ножкам старого кресла. Пальцы онемели, но еще двигаются, значит прошло меньше часа. Кинжала на привычном месте нет. Как такое могло произойти? Мария пила тот же чай из одной заварки. Выработала за годы иммунитет? Читал об индийском ордене убийц, травящих себя ядами, ради невосприимчивости к собственному оружию… но здесь, в обычной питерской квартире столкнуться с подобным? Рядом кто-то есть, я слышу шорохи. Старушка явно понимает насколько легко разломать рухлядь, на которой я сижу, и не даст мне такого шанса.

– Дядя Серёжа, вы не спите! Дыхание изменилось, – какая наблюдательная девочка.

Медленно открыл глаза и тут же закрыл. Так, выдохнуть, расслабиться. Осторожно открыл снова. Нет, мне не привиделось. Наклонил голову, стараясь не обращать внимания на труп. Итак, кресло, к которому я привязан, стоит в центре комнаты. Как полагается, на полу начерчена пентаграмма, хотя скорее косая пятиконечная звезда. До главного сатанинского символа рисунок серьёзно не дотягивает. Свечей нет и необходимых атрибутов тоже, лишь маленькие сигилы на кончиках лучей. Не похоже на ритуал жертвоприношения. Такой набор чаще используют для посвящений и клятв. Значит, у меня есть хороший шанс выбраться отсюда живым. А вот у Марии уже нет.

Охренеть. Только это слово приходит на ум при взгляде на ее выпотрошенный труп. Подобную жесть я видел на фотографиях в уголовных делах маньяков. Повсюду кровь и внутренние органы, а на лице застыло выражение безмерного ужаса. Глаз нет, из приоткрытого в немом крике рта что-то торчит. Судмедэкспертам будет где разгуляться. Хоть сейчас помещай в учебник по криминалистике, глава “Ритуальные убийства”. Среди этого безумия раскачивалась с пятки на носочек Агафья. Мой кинжал в ее маленькой ручке смотрелся сюрреалистично.

– Ой, как хорошо! Вы проснулись, дядя Сережа! Не волнуйтесь за бабушку, это было ее желание. Она чувствовала, что слабеет и передала семейный дар мне. По доброй воле, – за все прошлые встречи я не слышал от малышки столько слов сразу.

Впервые в жизни я не знал, с чего начать разговор. Даже демон не производил такое гнетущее впечатление, как эта девочка. Её подавляли или она всегда была такой? Тяжело вести беседу, ничего не зная о собеседнике. Нужно ли сюсюкать с ней как с ребенком, успокаивать? Лучше наоборот, спровоцировать:

– Горло она тоже сама себе перерезала?

– Нет, попросила меня, – тихо ответила девочка. Ни слез, ни эмоций, лишь сухая констатация фактов. Агафья казалась отстраненной, будто не в себе. Но, учитывая обстоятельства, ее сложно винить. – Бабушка сказала, вы поможете! Доведете меня до расцвета!

– Совершеннолетия? Это же еще лет восемь, я столько не проживу, – слово расцвет изменил намеренно, не понравилось мне как она его сказала, с придыханием, практически стоном.