Но… что-то было не так. Какая-то деталь на миг выбилась из общей картины. Я внимательно оглядела лачугу. Грязно, уныло, никаких излишеств.
Мужчина не обращал внимания на криво сложенный очаг, мало чем отличавшийся от ямы в земле, он не видел грязи на ворохе тряпок, заменявших ему постель, ему не мешали щели в стенах и протекающая крыша.
— Из Гардрика. Ездим, опыта набираемся. Я Торн, — ответил Вит и, прежде чем кто-либо успел возразить, представил остальных: — Орин, — кивок на Риона, — Мирон и Ася.
— Хорошее дело — опыт, — одобрил смирт и стал сыпать в кипяток крупу.
— Так ведь… ведь… — Рион мотнул головой. — Раньше тут был Фонтан силы?
— Наверняка, — пожал плечами Теир.
— Что произошло? Кто его разрушил? Зачем?
— О, Эол, откуда я знаю? Пять веков минуло! — рассмеялся смирт.
— А о том, что место это считается проклятым, знаете? — вкрадчиво поинтересовался Вит, разглядывая жилище отшельника с не меньшим любопытством, чем я.
Михея, переименованного в Мирона, больше интересовало содержимое котелка, к которому парень с удовольствием принюхивался.
— А вы оглянитесь вокруг, — взмахнул ложкой молодой старик. — Рухнувшие дома, дикие звери, туман по утрам… Места объявляли гиблыми и за меньшее. — Он указал на угол, там на круглом камне теснились глиняные плошки. — Давайте миски.
— Сел в округе много? — спросил Вит, передавая посуду.
— Одно, дворов на пятьдесят, а хуторов да заимок без счета. — Из самой верхней плошки смирт невозмутимо вытряхнул паука и стал накладывать кашу. — Я как раз поутру в Волотки собирался, телегу обещали прислать. Помер у них кто-то, отпеть надобно. — Увидев, что вириец нахмурился, мужчина предложил: — Торн, хотите — со мной поезжайте, а нет, здесь оставайтесь, за хозяйством присмотрите.
— А как же «един…» — начала я, но, поймав взгляд Вита, замолчала. Смирт не упоминал о заклинании, не давшем нам свернуть с пути, и вириец, видимо, не хотел, чтобы я об этом спрашивала.
— Мы подумаем, — сдержанно ответил чернокнижник.
Старик пожал плечами и передал Михею тарелку с кашей.
Ночевали в лачуге. Хоть и пришлось устроиться прямо на полу, а в качестве одеял использовать плащи, никто не изъявил желания продолжить путь на ночь глядя.
— Раньше-то здесь лепота была, — рассказывал отшельник внимательно слушавшему Виту. — Пока скит не разорили.
Я слушала отшельника вполуха, сквозь подступающий сон. Вот бы и правда завтра телега пришла, тогда часть пути можно проваляться, глядя в синее небо, а не трястись верхом. Тут я снова вспомнила о заклинании и… И ничего. Смирт о нем не знал или не хотел говорить. Хотя, возможно, он знал, как выйти из-под власти чужих чар.
Последнее, что запомнила, засыпая — как лежащий неподалеку стрелок вертел в руках осколок светлого мрамора. Все-таки взял на память.
— Пожалуйста… Во имя Эола прошу, — проскулил кто-то, вырывая из яркого беспокойного сна, в котором я бесконечно пробиралась сквозь лесные заросли. Сев, протерла глаза, стараясь что-то рассмотреть в окружающей тьме.
— Ви… Торн, — не сразу вспомнила я новое имя вирийца, — что случилось?
Никто не ответил. Я поднялась. Сквозь черную пелену проступали очертания предметов, неровные стены, погасший очаг.
— Во имя Эола, во имя Эола, во имя Эола… — исступленно бормотал чей-то голос.
Я повернулась. Глаза уже привыкли к темноте, но увиденное едва не заставило меня зажмуриться. Совсем как в детстве, когда долго смотришь на солнце, а потом пытаешься избавиться от цветных пятен в глазах.
На ворохе тряпья стоял коленопреклоненный смирт и монотонно повторял одну и ту же фразу. Но, видимо, бог сегодня был глух к взываниям своего служителя. Отшельник отвесил земной поклон, и я увидела сидевшего у стены напротив Вита. Вириец с не меньшим интересом наблюдал за ночной молитвой.
— Давно он так развлекается? — шепотом спросила я.
— Не очень, — едва слышно ответил мужчина. — Но дело не в нем. Прислушайся! — Вит одним молниеносным движением поймал в очередной раз приложившегося лбом к земле Теира и зажал тому рот, заставив отшельника замереть в странной позе.
Тишина. Завернувшись в плащ, посапывал у очага Михей. Шумно дышал, выглядывая в одну из щелей, Рион. Сжатые кулаки парня белели в темноте, словно он готовился к рукопашной. Или злился. Или боялся…
Подул, загудев досками, ветер, зашелестела листва, и на грани слышимости я уловила тоненький издевательский смех. Так смеется ребенок, таская кошку за хвост. Злой и уверенный в своей безнаказанности ребенок. Жестоко, с ноткой превосходства. Представить бродящее ночью по заброшенному скиту веселое дитятко упорно не получалось, а потому…
Читать дальше