Ольга Белова - 8848

Высказавшись, старичок снова задремал. Больше ни Марка Палыча, ни Фаину Ивановну никто не беспокоил.

Сидящий во главе стола Дыркин, задумавшись, уставился в стену, занимал он свое кресло недавно, но ему уже все порядком надоело. Вышестоящее начальство требовало результата, новых методов, решений, концепций, сверху его по самую маковку завалили бумагами из разряда «Быстрее, выше, сильнее». Он в свою очередь разводил руками и про себя возмущался: «Да что я, рожу эти методы, что ли?» Доля у Дыркина была незавидная: начальство клевало, подчиненные при каждом удобном случае отлынивали, в глаза, конечно, не хамили, но за глаза… Короче, не сахар…

Директор кисло глянул на собрание — и всё-таки нужно показать хотя бы видимость работы, чтобы там, наверху, увидели, что и они вроде как бьют копытом, а что кто-то там внизу не въезжает — не их забота. Тряхануть сотрудников нужно было еще по одной причине: скоро конец года и, если они наверх ничего не запульнут, вместо годовой премии все (не исключая и его самого) получат кукиш с маслом. А потом некоторые особенно отъявленные тунеядцы и лодыри будут еще ходить и выяснять, как это их обнесли подарочками.

«Эх, что поделать, — вздохнул про себя Дыркин. — Тявкать так тявкать!»

— Пока на моем столе… — неожиданно хлопнул по столу ладошкой начальник, некоторые дамы чуть не подскочили, Марк Палыч проснулся… — не будет лежать новая концепция, никто из этой комнаты не выйдет! Мозговой штурм! — скомандовал руководитель.

Идеи посыпались не то чтобы как из рога изобилия, но все-таки посыпались. И на том спасибо! На махонькую концепцию наскрести можно.

— Ну, для того, чтобы, например, задержать товарища дома, можно просто задевать куда-нибудь вещичку, — громче всех чирикала Тамарочка Загвоздкина.

Тома была из разряда тех женщин, у которых если не висят в ушах в три ряда серьги, не бренчат на щиколотках цепи, а на копытцах не цокают шпильки, то они чувствуют (по их собственному выражению) себя неодетыми. Такие женщины еще с вечера продумывают гардероб, и если с утра в шкафу не находится определенное платье — весь образ рассыпается, никто никуда больше не идет, а остается сидеть дома, в луже… Загвоздкиной несколько раз указывали на ее ошибку (нельзя всех судить по себе), но некоторым хоть кол на голове теши, у Томочки никак не укладывалось, что можно, плюнув на образ, влезть в первое попавшееся платье или костюм и отправиться по запланированному маршруту — и тогда все их попытки задержать или перенаправить человека в нужную степь коту под хвост…

— А еще можно устроить отвлекающий маневр, — долетело с дальнего конца стола. — Пожар или прорыв канализации! — совсем сгустил краски предлагающий. — Тогда точно с одной стороны путь будет отрезан и придется топать в рекомендуемую нами сторону!

Дыркин скривился, как будто бы ему кто-то наступил на больной мозоль. Не всем сотрудникам было известно, что в работающем на том же участке министерстве чрезвычайных ситуаций, заведующем землетрясениями, извержениями и устройством прочих форс-мажорных пакостей, верховодила бывшая жена шефа, с которой ему, к сожалению, не удалось распрощаться красиво. Не все недоразумения между супругами были урегулированы, хуже всего, что их личные «тёрки» переносились и на рабочие отношения. Мстительная бывшая Дыркина ставила палки в колеса всех их совместных межминистерских проектов, любое согласование проходило со скрипом, а иногда даже с шумом и грохотом, что было совсем неприлично. Дыркин зафиксировал в блокноте те крохи, которые удалось нагенерить его подчинённым, и наконец всех распустил.

— И все-таки человек глуп, — недовольно пробурчал Марк Палыч, выходя из зала. — Стараешься тут, стараешься — как-никак в авторитетнейшей инстанции трудишься, — а он как пень! — махнул рукой старичок. — Ничего-таки не видит, ничего не слышит, залезет по самые уши… куда не следует… — Марк Палыч ловко обходил углы, особенно если рядом находилась женщина. — И ни туды ни сюды! А мы тут соображай, как его на нужную мысль натолкнуть… с какой стороны ему хвост прищемить, чтоб он в нужную сторону побёг…

— Если бы только глуп, — возразила топающая рядом Фаина Ивановна. — Трусоват, вот в чем корень… Поверьте мне, дорогой мой Марк Палыч! Иной раз смотришь, вроде как уже и догадался, что не туда гребет, а все равно ведь действует не так, как нутро велит, а как какой-нибудь Иван Иваныч, чтоб его разорвало, насоветует! Себе не верит человек… В себя не верит! Вот в чем беда! Первосортнейший трус!