Владимир Поселягин - Спец [litres]

А над аэродромом кружило, пикируя вниз, две пары мессеров. Чуть в стороне три дыма было, видимо, дежурное звено. Сбили, подкравшись вплотную. Немцы заметили нас издалека, и одна пара ринулась навстречу, наверное посчитав, что мы всё растратили и топливо на исходе. Ведущего я принял в лоб и сбил, по-честному, всадив снаряд точно в голову пилота, так что мессер ушёл вниз и врезался в землю. А вот его ведомый уходить не стал, развернулся, проскочив мимо, и пытался отыграться на одном из моих желторотиков, Тополь оторвался от нас, отстав. Пришлось выручать. И этого подловил. Новый костёр на земле. Вторая пара боя принимать не стала, ушла, а я приказал своим ведомым идти на посадку, присматривая за округой, и сам зашёл на посадку, подкатив к укрытию, где стоял генеральский механик. Покинув машину и стянув парашют, сменил шлемофон на фуражку, по привычке кинув механику апельсин, и захромал в сторону штаба корпуса, нужно доложиться. По пути меня нагнали ведомые, с пятнами пота на гимнастёрках. Похоже, этот вылет их умотал намного больше, чем вчерашний учебный.

А вот и генерал, который искренне поблагодарил, что отбили налёт. Немцы ссадили на взлёте дежурное звено, все лётчики погибли, ну и стали развлекаться, гоняя, кого видели, три истребителя повредили, топливозаправщик подожгли, а тут мы.

– Докладывай, как прошла первая свободная охота, – приказал генерал. – Своими словами расскажи, не нужно казёнщины.

Вокруг уже собрались и штабные работники, и лётчики, кто не был занят тушением возгораний и ранеными.

– Удачно, товарищ генерал. Прошу простить, но я нарушил ваш приказ, решив действовать в тылу противника. Перешли передовую, там я запомнил расположение всех батарей у немцев, где какие тыловые части и штабы стоят, могу нанести на карту. Обнаружили тяжёлогруженый эшелон в семидесяти километрах от передовой перед узловой станцией, где ведомые по очереди атаковали паровоз, пока я с зенитками разбирался. Паровоз повреждён, этот путь заблокирован на несколько часов. Потом стали искать другие цели. Ближе к передовой увидели колонну грузовиков из четырёх машин с боеприпасами. Приказал ведомым атаковать. Вторая машина в колонне сдетонировала грузом, повредив остальные. Расстреляв уцелевших и вызвав пожары, полетели искать другие цели дальше. У узловой станции обнаружили склад ГСМ, очень хорошо замаскированный. Атаковал сам, приказав ведомым наблюдать со стороны, учиться на примере. На складе были вызваны обширные пожары и взрывы. На этом закончили, перелетели передовую в другом месте. Там я также запомнил всё, что где находится, и встретили тройку лаптёжников, возвращавшихся к своим. Атаковали. Две машины сбил я, третью добил сержант Крапивин. Немец упал на нейтральной полосе. При возвращении обнаружили, что аэродром атакован, приняли бой, сбил два мессера. На этом всё, товарищ генерал.

Несколько секунд стояла тишина. Такой результат работы за день в полку иметь не зазорно, а тут звено, три истребителя, пилотами у двух из которых вообще желто-ротики, есть отчего впасть в прострацию. Однако генерал ещё не успел осмыслить, что я сообщил, как подошёл механик моего самолёта, доложив:

– Товарищ генерал. У сержантов растрачен весь боекомплект, топливо на нуле, у товарища майора осталось полбоекомплекта.

Заметив, что на меня устремлены поражённые взгляды, я пожал плечами:

– Я очень метко стреляю. Всегда был стрелком. Мне хватает короткой очереди, чтобы гарантированно поразить цель. При атаке на склад горючего бил длинной очередью, чтобы как можно больше бочек и цистерн повредить и вылить топлива.

– Идите в штаб, пишите рапорты, – приказал генерал. – Майор, отметьте на карте, что у немцев увидели. Свободны!

– Есть, – козырнул я и, прихватив своих ведомых, направился к землянке.

Там нам один из штабных командиров выдал листки, и мы занялись рапортами. Я первым закончил и стал на карте наносить довольно много обозначений, поясняя начальнику штаба корпуса, что и где видел. Сержанты сидели обескураженные, ничего подобного они не заметили.

– Ты уверен? – допытывался у меня подполковник, начштаба корпуса. – Тут были танки?

– И много, около сорока. Тройки и четвёрки. Тот склад, что мы сожгли, наверняка им был приготовлен.

Подполковник начал звонить в штаб армии, сообщая о полученных сведениях, а потом отправил разрисованную мной карту на связном биплане в штаб армии. А я отозвал начальника особого отдела корпуса и на карте показал отметку, поясняя: