Сергей Комяков - Посредник

— И?

— И взорвется. Небольшое солнце на трехкилометровой глубине. Приблизительная мощность шесть миллиардов мегатонн.

— Мы живем на бомбе?

— Нет, -Паша, — на Солнце. Теперь вам понятны все гарантии и ограничения Богородского договора?

— Понятны. Даже название, теперь, понятно. Значит Уи На сообщил в расчетах, что три месяца назад загрузили последние ампулы с энергией. По выкладкам это последний затухающий импульс энергии. Мы поняли расчеты именно так. И что значит?

— А все элементарно, — ответил Академик, — три месяца назад загрузили последние капсулы с тритием. Термоядерный реактор работает и сам на себя. В первую очередь на себя: поддерживает магнитное поле и систему охлаждения. Если его мощность упадет, начнется цепная реакция распада всей системы. Встанет теплоноситель в трубах, остановиться вспомогательное оборудование. Потом и реактор медленно погаснет. Это в лучшем случае. А может быть проще — ослабнет магнитное поле и вырвется плазма. Тогда взрыв в шесть миллиардов мегатонн. А может и не в шесть миллиардов мегатонн, а в пять? Кто знает? Таких прецедентов на Земле еще не случалось.

Пашка подавленно молчал.

— Наверное, вам надо выпить, — неожиданно предложил Академик, — чего — нибудь крепкого. Например, водки.

Пашка отрицательно потряс головой.

— Пойми меня библиотекарь Пашка, — грозно произнес Академик, — это не дешевая игра в политику. Это интереснее. И страшнее. Термоядерный реактор был спланирован как развивающийся проект. Он должен был увеличивать мощность. Как этого требовали запросы Земли. Поэтому, работа на максимальной мощности для него важнее и проще, чем на половинной.

— Его можно отключить?

— Все можно отключить, — нервно махнул рукой Академик, — и в лучшем случае отлететь в каменный век. По сравнению, с которым история оледенения и жизни в надземной России вам окажется сказкой. А в худшем прервать в пыль и себя и всю Солнечную систему!

— Какой же смысл был, — подавлено поинтересовался Пашка, — делать столь страшную вещь?

— Сам догадаешься или тебе разъяснить, — покривился Академик, — я был о тебе лучшего мнения. Впрочем, ты политик, что близко к понятиям проститутка и поддонок. Наверно, тебе можно простить некоторую историческую безграмотность. К 2030 году были в значительной мере исчерпаны запасы углеводородов. А иные ресурсы энергии на Земле не значительные. Ветряки дали были не многим больше, чем давали России. Ты был наверху и видел альтернативу термоядерному реактору. Не будь этого монстра, мы все давно вымерли.

— Но оледенение? — недоуменно спросил Пашка.

— Оледенение это попытка снизить температуру Земли, излишне нагретую парниковыми газами. Конечно, там приложили руку моральные уроды, вроде тебя, но идея была очевидна. Либо мы снизим температуру сами, либо нас ждал бы новый глобальный ледниковый период. Сначала бури, наводнения, разрушительные грозы, землятресения. Эти катаклизмы смели бы человечество. Я не говорю о человеческой цивилизации. Она умерла бы мгновенно. А потом извольте — минус сто двадцать и двенадцатикилометровый панцирь льда. По всей Земле. И длилось бы это всего ничего — двадцать миллионов лет. Что было делать? Проектировать корабль поколений?

— То есть, правительство России не причем?

— Почему же не причем? — задумался Академик, он медленно подвинул упаковку с печеньем, приподнял и опустил термокружку с чаем, — Хотя, наверно, они не очень — то хотели этих изменений. Я говорю про то древнее правительство России 2079 года. У России еще оставался какой-то газ, немного нефти и угля. Россия ими более — менее удачно спекулировала. Но это не могло, ни спасти Россию, ни изменить глобальную ситуацию. Мираж всеобщей ядерной войны за остатки ресурсов становился реальностью. Вот Богородицкий договор и был заключен под прямым давлением США, Евросоюза и Китая. Под угрозой ядерной войны, Россия согласилась и на термоядерный реактор и на ядерное разоружение. Правда, Россия в Богородицкой системе мира была нужна, как зона с минимальной сейсмической активностью. Все горные массивы на территории России старые, тектонические плиты почти не движутся. Идеальное место для подземных поселений. К тому же, под Россией были какие-то нерастраченные природные ресурсы. При рациональном использовании их могло бы хватить надолго.

— С Антарктидой все понятно…, — самоуверенно сказал Пашка пытаясь вернуть инициативу разговора себе.