Сергей Комяков - Посредник

— Не сбежал, — Смирнов неожиданно вырос перед Васей, — молодец. Не замерз?

— Есть немного, — смутясь ответил Акушкин.

— Ты знаешь, что. Давай двинем сейчас в одно место, — Смирнов еще раз осмотрелся по сторонам, — я договорился. Там тепло и на пару часов его отдадут нам. Там спокойно посидим, по — людски. Не на улице же столбом стоять.

— Хорошо, — ответил Вася, — но только на два часа не больше. Меня мать дома ждет. Да и на работу скоро.

— Хорошо, хорошо. Держись рядом, — Смирнов пошел по тротуару. В руке у него был стандартный черный пакет, в таких разносили пайки. Акушкин стесняясь и боясь, шел следом. Смирнов прошел пару кварталов, сверился с номером на стене дома и дал знак Васе:

— Вот здесь. Если я адрес не перепутал. А на барыг можно положиться больше, чем на наших руководителей.

Ярко-голубой электроуаз милиции медленно прополз по дальнему перекрестку.

Вася дернулся, но Смирнов ткнул его в бок:

— Нашел чего бояться. Это же менты.

И брезгливо хмыкнул.

Акушкин улыбнулся. Действительно милицию в России не боялись даже школьники. Так повелось издавна. Над сотрудниками милиции в серой форме, с накладными ватными плечиками и красными повязками на рукавах, смеялись всегда. Иногда их били или обливали технической водой из унитазов. Конечно, Россия нуждалась в сотрудниках милиции, но после «Великого бунта вредителей» ряды милиции были опустошены. И служить в ней никто не хотел. Как-то восполнить потери милиционеров можно было, переведя в нее чернорабочих или лишних инженеров производств. Но эти меры были, признаны опасным подрывом экономической мощи страны. Мобилизованные пенсионеры не могли справиться с элекроуазами и после нескольких сотен аварий с человеческими жертвами пенсионеров распустили по домам.

Единственным выходом стал перевод в милицию безграмотных учеников первых классов и психически неполноценных. Так удалось укомплектовать грозную российскую милицию. Впрочем, российская милиция только патрулировала заброшенные зоны и поля холода. Иностранцев охраняла отлично вымуштрованная секуритате, а за промышленностью следил тайный комитет зачистки.

Смирнов и Вася поднялись по грязной лестнице и оказались в стандартной комнате. Здесь было прохладно, но приятно. В центре комнаты стоял синий пластиковый стол, вокруг него были табуреты — трансформеры. У стены сиротливо торчала неразложенная кровать.

— Здесь в основном встречаются те, — пояснил Смирнов, — кто не зарегистрировался. И кому надо по левому.

— Как не зарегистрировался? — Вася скептически посмотрел на странную комнату.

— Да так, — Смирнов сменил полярность комбинезона, поставил пакет на стол, — мужики и бабы не в браке, мужики с мужиками, бабы с бабами. В общем, всякая мразь. Извращенцы.

— А что такие есть? — изумился Вася.

Смирнов тихо свистнул:

— Вася, а у тебя какое образование, а?

— Четыре класса.

— Понятно. А у меня два, — Смирнов спокойно уселся на табурет, — два класса школы, восемь лет в армии на передовой, год в воспитательном доме и двадцать лет на заводе. Это называется жизненней опыт. А ты не дрейфь, садись.

Вася неуверенно и тяжело сел.

— Место, конечно, еще то. Но не идти, же нам с этим в столовку, — Смирнов умело открыл пакет и поставил на стол пластиковую бутылку, несколько упаковок с синтетическим мясом и завернутый в пластик кекс.

— На, ешь, — он протянул Акушкину кекс.

— Ты что, дорого! — Вася оттолкнул кекс.

— Как знаешь.

Смирнов глубоко вздохнул и положил кекс на пластиковую столешницу.

Помолчали.

— А, я часто здесь кексы сыну покупал, — Смирнов встряхнул бутылку и стал раскрывать упаковки консервов, — и сегодня хотел купить. Рабочих часов все равно столько, что девать некуда. Не копить же их на достойный некролог в заводской газетенке. Ты бери этот кекс. Я его честно за свои рабочие часы купил.

— А что все это за рабочие часы продают, — поинтересовался Вася, но кекс не взял.

— Ага, за рабочие, — сварщик Смирнов закончил открывать пакеты с консервами, — но у них лимит — один их час за тысячу наших условных рабочих.

— Да?

— Да. Но ты бери, ешь, — казавшийся Васе все более странным Смирнов открыл бутылку и хлебнул из горла.

Василий осторожно взял кекс и переложил рядом с собой.

— Ты не думай, — Смирнов хлебнул еще, — я нормальный. Не из этих жопашников и ненормальных, кто и с собаками и с бабами, и с мужиками и со стенами. Нормальный я. Как этот стол. Плоский, прямой и нормальный. Но в последнее время как-то пусто. Жизни нет. Как сына забрали, так дома не сидится. Работаю, а все бестолку. Иногда и пью.