Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

— Это я, дедушка! — вскричал Дэн. — Смотри, я дерусь как воин!

— Доброе утро, милорд, — поклонился Гирм. — Мальчик делает успехи.

— Оставь нас.

Оруженосец повиновался. Дедушка проследил, как он уходит, а затем посмотрел на Дэнтона. Между белыми, как мука, бровями пролегли глубокие хмурые морщины, но он улыбался.

— Вы позволите ваш меч, господин воин?

Дэн протянул деду меч. Тот осмотрел деревянный клинок, взвесил его в руке и вдруг ударил Дэнтона по плечу. От неожиданности мальчик вскрикнул и заплакал.

— Тихо, — спокойно сказал дедушка. — Убери слезы.

— Мне больно!

— Воины терпят боль.

И он ударил снова, по другому плечу. На сей раз Дэн промолчал, но слезы все еще катились по щекам.

— Милорд Алексис! — мама выбежала во двор.

— Прочь, женщина, — сказал дед, не глядя в ее сторону.

— Пожалуйста, милорд!

— Стража!

Пара гвардейцев в плащах с грифоном преградили маме путь и вежливо, но твердо увели со двора.

— Ты еще плачешь? — морщины меж бровей деда стали глубже.

Меч врезался в ногу над коленом. Дэн сжал зубы и вытер слезы кулаком.

— Если ты воин, то как только ты родился, началась война. В ней нет перемирий и переговоров, и кончится она лишь с тобой. Ты понимаешь?

Дэнтон кивнул и запомнил эти слова, хотя вряд ли понял в тот момент. Тогда он понял одно — плакать нельзя. Иначе тот, кто бьет тебя, будет делать это снова.

— Забери.

Дэн ловко поймал брошенный меч, и дедушка снова улыбнулся.

— Ну-ка, ударь меня. Давай, отомсти! Не стой!

Дэн попытался обмануть деда ложным замахом, как его учили, но дедушка раскусил его, вырвал меч и снова ударил Дэнтона по плечу. Он не издал ни звука, хотя боль пронзила руку до локтя.

— Мне семьдесят три, но моя война еще не закончилась. Я все еще воин, — дед наклонился и похлопал Дэнтона по горящему плечу. — А тебе всего шесть. Твоя война впереди. Слушай, что говорит тебе старый вояка.

— Да, дедушка, — поклонился мальчик.

— Ты ведь помнишь, кто ты такой. Не посрами память предков, — старый герцог распрямился. — И хватит игрушек!

Он сломал любимый деревянный меч Дэнтона об колено, и тому стоило больших усилий сдержать новые слезы, ибо на сей раз боль вспыхнула куда глубже.

— Дайте мальчику железо!

— Но милорд, железо будет тяжело для него… — подошел старый оруженосец.

— Нет!

И оруженосец, и дедушка уставились на Дэнтона.

— Подайте мне железо, — сказал он. — Если я воин, то нужно учиться воевать.

Ночь похорон прошла, и наступило утро. Оно показалось бы Дэнтону совсем пустым, если бы не мама.

— Все будет хорошо, — сказала она.

Мама вытащила из сундука кожаный жилет с вышитыми янтарем птицами.

— Вот. Твоему дедушке он нравился.

Дэн позволил матери надеть на него жилет и застегнуть пуговицы.

Она была красивой, хоть на лице собралось уже немало морщин. Наверное, она была самой красивой женщиной на свете. Иногда Дэнтон любил сидеть и просто смотреть на нее, а мама смеялась и говорила, что Арвин делал так же.

Арвин Моллард, его отец, стал герцогом еще при жизни дедушки. Двенадцать лет назад он отправился на войну с юмами в Вилонию, и где-то на юге Лотарии встретил Ивин, дочь богатого свободного крестьянина. Хоть она и была простолюдинкой, но не копалась в земле, а красотой превосходила всех знатных дам — так сказал Арвин ее отцу, прежде чем забрал девушку с собой на войну.

Мама говорила, что не очень-то хотела ехать, но не смогла отказать молодому герцогу. Они оба происходили из древних лотарских родов — смуглая кожа и белые волосы делали их очень похожими.

— Мне страшно, — признался Дэнтон.

— Ничего не бойся. Ты уже совсем взрослый. Ты мужчина, и воин. Помнишь, как ты родился?

— Не помню, но ты мне рассказывала.

Мама Ивин улыбнулась и расправила его жилет.

— Когда папу убили подлые юмы, друзья повезли его тело сюда, а ты уже носила меня. И я родился возле места, где шла битва.

— Люди сражались совсем рядом, — проговорила мама так, будто рассказывала легенду. — И ты родился точно тогда, когда пал последний враг. И свой первый крик…

— Я издал вместе с криком победителей! — закончил Дэнтон и почувствовал, что ему уже не так страшно.

В дверь спальни постучали.

— Войдите, — велела мама.

— Доброе утро, милорд, — войдя, поклонился слуга. — Миледи, — сказал он матери гораздо менее почтительно. — Нотариус из Рошмира прибыл. Он готов огласить завещание.

— Еще немного. Я сейчас, — дрогнувшим голосом сказал Дэнтон.