Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

— А с чего вы взяли, что Илларио…

Люцио подскочил и что-то громко прокричал, а затем упал обратно в кресло. Эсмунд различил лишь одно слово — Адио , то есть Бог.

— Вы не смеете оспаривать волю Божью, — более спокойно, но с железом в голосе произнес переводчик.

— Я подозреваю, что к Божьей воле примешана воля людская, — сказал король. — Князь войны Энариона и его люди прибудут ко мне во дворец, как гости. Вы не имеете права мне помешать, ибо гостеприимство — это добродетель. Вы сами знаете строки Просвещения, где об этом говорится, — Эсмунд слабо махнул пальцами. — Вам стоит отправиться в Низарет, и очень внимательно послушать волю Божью. Ведь если вы неправильно ее истолкуете, это может вернуться к вам Его гневом.

Люцио Третий выслушал перевод и качнул головой.

— Просветитель видит многое, и разумение Его недоступно человеку.

— Само собой, — скривился Эсмунд. — Но меняет ли Он свои решения с легкостью распутной девки?

— Вы оскорбляете Бога! — разгневанно воскликнул переводчик вслед за Люцио.

— Это вы оскорбляете Его, — Эсмунд с усилием поднялся, — когда выдаете свои желания за приказанья Божьи! Я не дурак, чтоб не понимать — Илларио будет готовиться к новой войне! И я буду делать то же, и никто мне не помешает!

Сгорбленный Эсмунд сверлил Наместника взглядом. Люцио хмыкнул и с демонстративной легкостью встал. Проплыл к окну и осенил город внизу святым знаком.

— Вы мните себя выше Господа, — сказал он через переводчика. — Покайтесь, пока не поздно, ведь Он посылает вам все более страшные знаки. Теперь Он забрал у вас дочь. И вам до сих пор недостаточно?!

Эсмунд внезапно закашлялся, и в голове тут же вспыхнула мысль — что, если правда? Может, Люцио и впрямь чувствует волю Божью? И все, что надо сделать — это подчиниться ему, тогда Алина вернется к отцу живой и здоровой?!

Как бы хотелось в это поверить! Надежда вспыхнула в груди у короля, пустила теплые корни, но Эсмунд заставил себя отринуть ее. Он слишком хорошо знал священников, чтобы им верить. Люцио был ничуть не лучше, а просто намного выше остальных. Как он мог казаться людям святым?

— Я рад, что вы сдались и пришли, ваше преосвященство, — сказал Законник. — Корабль будет утром. Проведите последнюю ночь в Кроунгарде, и завтра вы покинете его навсегда.

Люцио надменно хмыкнул и направился к выходу.

— Бендика ви Адио 18 18 Храни вас Бог (кальд.) , — презрительно бросил он через плечо, выходя.

Эсмунд устало рухнул в кресло. Люцио оставил мерзкое ощущение, наплевал ему прямо в душу. Если этот мелочный лицемер и вправду ставленник Божий, то Господь, вероятно, позабыл про людей.

Эсмунд понял, что выборы следующего Наместника — это будет лучшее, что случится с церковью Просветителя за многие века. Есть надежда, что Святой престол займет хороший человек, который не будет использовать высокий пост во благо той или иной страны, а будет заботиться о душах паствы. И чем скорее случатся эти выборы, тем лучше.

Осмелится ли Эсмунд приблизить их?

Король неуютно поежился, словно кто-то мог подсмотреть его греховные мысли. Но если кто и мог это сделать, то только сам Просветитель. И если Он видит их, то видит и трусливую, испорченную душу Люцио.

Алина.

Эсмунд чуть не вздрогнул. О чем бы он не думал, мысли об Алине врывались в его сознание, как дикие налетчики, и отметали все остальное.

Что же случилось, моя дорогая? Что заставило тебя отправиться в тайгу одной? Почему ты оказалась такой глупой и безответственной?! Почему ты позволила себе исчезнуть, а Эльтону Лавеллету — погибнуть, разыскивая тебя?

Эсмунд злился на Алину. Казалось, что злости сейчас не место в его душе, и от этого он чувствовал себя виноватым. Король уже едва понимал, что происходит внутри него.

— Йоэн!

Хранитель вошел не один — вместе с ним были Дагоберт и кардинал Лекко.

— Нет ли новых вестей, отец?

— Нет, сын мой.

Дагоберт вздохнул и подошел к отцу. Он опустился на колено и взял руку Эсмунда в свои, неловко бормоча слова утешения.

— Ее спасут. Мы справимся, — постоянно повторял он.

— Зачем вы звали меня, государь? — с непривычным тактом вмешался Йоэн.

— Принеси те мягкие ботинки. И скажи Щитам — я хочу навестить Мариэль.

Лекко зачем-то поклонился.

— Беседа с королевой, храни Господь ее душу, облегчит ваши страдания, государь, — сказал он. — Позвольте мне и принцу сопроводить вас.

— Нет. Я хочу побыть с ней один.