Вячеслав Васильев - Двери в никуда (СИ)

— Давай, Карл, шевелись! — поторопила Таня ответственного за костёр.

Тот хмыкнул, пристально посмотрел на сложенные ветки, и, наморщив лоб, протянул в сторону костра указательный палец правой руки. На перстне, надетом на палец, коротко блеснул рубин, и… Внутри кучи хвороста что-то хлопнуло, и над ней взвился сизый дымок.

Блин, и этот туда же, фокусы показывать! Самовозгоревшийся костёр, конечно же, не саморазлетевшаяся на мелкие кусочки 'Волга' (или 'БМВ'? — я уже и сам начал сомневаться, что же это было на самом деле). Но тоже, мягко говоря, не совсем обычно для нашего мира. Хм… А для ненашего? Я исподволь оглядел по очереди всех присутствующих на поляне. Наверное, я бы уже не слишком удивился известию о том, что путешествую в компании пришельцев из иных миров. Да нет, вроде бы люди как люди… Таня точно человек. Я её давно знаю. И весьма близко…

— Ребята, я схожу к воде помою руки. А вы тут на хозяйстве. Карл, посторожи пока мою сумку. Макс, пойдёшь со мной? — Таня, легка на помине, вопросительно взглянула на меня.

— Да, конечно, — отозвался я. — Прослежу, чтобы тебя никто не украл.

Красавица улыбнулась в ответ, и направилась к реке, не забывая соблазнительно покачивать бедрами. А впрочем… Может, и забывая. У некоторых женщин это всё делается на уровне инстинктов. И это здорово. А то другие некоторые женщины оскорбляют мои эстетические чувства своей грациозной прыгающей походкой гибрида страуса и одногорбого верблюда. Грешно, конечно, над такими смеяться, да и не хочется… Тут скорее плакать надо. Но есть и такие экземпляры, и немало. Хорошо, что Таня к ним не относится.

В этих созерцаниях и размышлениях мы добрались до воды, окаймлённой узкой песчаной полоской. Таня, присев у воды, занялась делом, ради которого сюда и пришла, а именно начала мыть руки, а я за её спиной продолжил созерцания и размышления. Правда, уже на другую тему. Кто, интересно, придумал эти джинсы, верх которых начинается ниже чем положено, и трусики-стринги, которые начинаются выше, чем положено? Вроде бы как бы и вся одежда на месте, а ползад… пятой точки на виду. А мне ведь надо думать, отказываться мне от предложения владелицы вот этой роскошной зад… Ну, в общем вот этого вот роскошного зрелища прямо перед моими глазами, или не отказываться. А думается почему-то совершенно о другом. И, что характерно, совершенно другим местом. Между тем Таня ополоснула руки, стряхнула с них капли воды, и, обернувшись ко мне, предложила:

— Может, пойдем прогуляемся вдоль бережка?

— Давай, — с готовностью согласился я.

Мы не торопясь двинулись вдоль зеркальной глади реки. Таня вдохнула полной грудью, и счастливо улыбнулась.

— Какая красота! Все вокруг такое нарядное, красно-желтое… Деревья на том берегу, как на параде выстроились. Знаешь, в городе ты говорил про сентябрь, но вот по-настоящему прочувствовала твои слова только здесь, где природа поближе и поменьше следов цивилизации.

— Да, — подтвердил я, любуясь умиротворённым лицом спутницы. И, задрав голову вверх, добавил: — И небо… Небо над головой. Глубокое… Бездонное… Настоящее. А не низкий искусственный потолок.

— Ты не любишь помещения? — поинтересовалась Таня, сорвав какую-то травинку, и задумчиво её жуя. Почему вдруг?…

— Не то, чтобы не люблю, — чуть скривил я губу. Знаешь… Человек большую часть жизни проводит в различных помещениях. Рождается в одном помещении, потом живет в другом помещении, покидая на короткое время его лишь для того, чтобы сходить в гости в другое помещение, пойти учиться в третье помещение, потом работать в очередном помещении… В общем почти всю жизнь в закрытом пространстве, где ничего настоящего. Только имитация… Имитация солнечного света, имитация ветра… Имитация дружбы, имитация любви, имитация счастья… А хочется настоящего. Настоящего солнца, настоящей речки, настоящего неба… Настоящей любви, наконец. И чтобы не изредка, а постоянно.

Таня немного помолчала.

— Сколько тебя знаю, ты не перестаёшь меня удивлять. Оказывается, ты ещё и романтик.

Я попытался отвести от себя эти тяжкие обвинения. В наше время престижнее быть голубым, чем романтиком. Голубые — это нормально, а романтики — люди не от мира сего, на которых смотрят, как на умалишенных.

— Да нет, это просто так что-то накатило… А так я такой же, как все…

— Не притворяйся, — сердито фыркнула Таня, останавливаясь. — Стой. Дальше не идём. Нельзя терять ребят из виду. Да и они должны нас видеть.