Виктор Уманский - Час ноль

Я знал Алёну достаточно давно и видел не только то, что она хотела показать, но и то, что она не могла полностью скрыть. Хоть она и научилась двигаться грациозно, тело её оставалось чересчур грузным. Щёки были широкими, нос — картошкой, а мощный подбородок с ямочкой больше подошёл бы крепкому мужчине, чем молодой девушке. Но стоило признать: она выглядела столь стильно и уверенно, что на недостатки внешности вряд ли кто обращал внимание.

Мы обнялись.

В ресторане и впрямь оказалось здорово: мягкие матерчатые диваны, панорамные окна. Хотя здесь работал кондиционер, я ещё не до конца остыл после улицы и заказал пиво. Светлое — по привычке. Принесли его быстро, и я с наслаждением пригубил. Высокий стакан запотел, и от моего прикосновения по его поверхности побежали капли. Я достал блокнот, включил диктофон и приготовился слушать.

Алёна родилась и выросла на востоке Москвы, в Гольянове. Родители её были людьми солидными и даже известными в определённых кругах. Отец работал крупным начальником в ФСО и сопровождал первых лиц страны. Бабушка с дедушкой по маминой линии в советское время служили в государственном аппарате, и мама Алёны на полученные от них деньги основала в молодости бизнес, связанный с логистикой.

Семья устроилась с комфортом: основная квартира на Рублёвке и коттедж в Красногорске. В деньгах они никогда не нуждались, но продолжали напряжённо работать: труд считался целью и смыслом, а деньги и влияние — закономерной наградой.

Отдых, конечно, приветствовался: поездки и спорт. Родители катались на горных лыжах и поставили на них и Алёну. А вот просто лениться и расслабляться было непозволительно. Раз в неделю проходил совместный ужин, на котором члены семьи делились новостями, а примерно раз в пару месяцев они втроём выходили на мероприятия: вечеринки у друзей или коллег, в театр или оперу.

Отец Алёны всегда говорил, что любовь выражается в делах, и оба родителя всецело следовали этому принципу. Алёна взрослела и получала отличное воспитание и образование, всегда была одета, обута и здорова — а что же такое любовь, если не это?

Лет в пятнадцать Алёна впервые поняла, что не отличается красотой. Девочки рядом с ней могли быть в разы глупее, но мальчишки смотрели на них — просто из-за внешности. Смириться с такой несправедливостью оказалось ох как непросто. Это уже потом Алёна сообразила, что никакой справедливости в принципе не существует — её придумали обиженные люди. Что получаешь от рождения, с тем и работаешь — не покладая рук.

«Что ж, тем интереснее», — решила она. Неважно, насколько это было искренне: раз исходную предпосылку не изменить, оставалось только взглянуть на неё более позитивно.

Алёна всё ещё могла выигрывать за счёт других преимуществ. У неё было безупречное чувство вкуса, а почти неограниченные финансы позволяли формировать великолепный стиль. Если выглядеть стильно и вести себя уверенно, кто из мужчин усомнится в том, что она и впрямь красива?..

* * *

Школьные годы прошли тяжело. С девятого класса Алёну мотало между учёбой и учёбой — то есть между школой и репетиторами. Цель звучала (но не достигалась) просто: поступить в МГИМО.

Деньги родителей были использованы для подготовки, но не для «решения вопроса» напрямую. И Алёна справилась. Она поступила на факультет международных отношений — запредельная мечта для большинства московских школьников.

* * *

Антон учился с Алёной на одном курсе. Худой, с юным лицом, гладкой кожей и смешно растрёпанными русыми волосами — казалось, он совсем ещё мальчик, и ему не место среди «золотой молодёжи» Москвы. Его белые и голубые рубашки вечно пузырились. Вёл он себя смущённо, а общаясь с преподами, даже заикался. На их курсе в основном обитали дети депутатов и бизнесменов, привыкшие быть звёздами, и Антон, скромный победитель Всероссийской олимпиады по истории, на их фоне казался почти невинным.

Но слабаком он не был. Это стало понятно, когда Гапа в очередной раз перешла с политологии на нотации. А конкретно, о народе, который «идиот» и сам решить ничего не может, лучше и не пытаться. Студенты уже к этому привыкли, и внимание их моментально отключилось. У тех, конечно, кто до этого слушал Гапу хотя бы краем уха. И всё бы прошло как обычно, без происшествий, не вздумай Гапа зачем-то сказать: «Вот вы, Антон… Как знаток истории, подтвердите мои слова».

Следующие десять минут оказались весьма неприятными для Гапы, которая с каждой минутой спора становилась всё краснее, и запоминающимися для студентов, которые наконец-то оторвались от телефонов и ловили каждое слово. Антон тоже краснел, запинался, но не отступал. В этот момент Алёна поняла, что заполучит его себе.