Стелла Вайнштейн - Король в моем плену

— Хорошо написал, видно, что старался. Вот эта буковка получилась особенно ровно, видишь? — подчеркнула менее кособокую.

— Я сметливый! — с энтузиазмом провозгласил Мик. — И очень полезный.

Остальные его ровесники в замке давно писали красивым почерком, сильно отличающимся от кривых записей Мика. Конечно, у них были любящие родители, которые заботились о том, чтобы отпрыски посещали занятия, ставшие блажью госпожи.

— Будь даже глупым и бесполезным, все равно никогда бы тебя не бросила. Потому что я твой ответственный взрослый.

Конечно, примерное настроение мальчика очень радовало, но я видела скрывающуюся под ним тревожность и не хотела, чтобы Мик переживал.

— Но я послушный, умный и красивый, — насупился он.

— Конечно, — соврала, не сморгнув. — Можно тебя причесать?

Мик поразмыслил и важно кивнул. Я воспользовалась моментом и позволила магии сотворить на голове несчастья аккуратную прическу. Не скрытое патлами лицо оказалось довольно миловидным, с россыпью веснушек, курносым носом, большими голубыми глазами в обрамлении светлых ресниц и неожиданно внушительным лбом.

Мик нашел зеркало, долго в него внимательно смотрел, затем решительным жестом растрепал проделанную мною работу:

— Не надо меня исправлять, хорошо, госпожа?

И столько тоски было в этой просьбе, что я подошла, крепко обняла Мика, поцеловала в растрепанную голову и сказала:

— Хорошего тебе дня. Мик, можно тебя о чем-то попросить?

— Я к вашим услугам, — важно сказал мальчишка.

— Не говори никому о нашем отъезде. Дай мне объявить об этом самой.

— Когда?

— Сегодня за ужином. Потерпишь?

— Обещаю, — серьезно ответил Мик.

Я оглядела опустевший после набега несчастья стол и спросила у Рейса:

— Успел что-то перехватить за завтраком?

— Обо мне не беспокойтесь, госпожа, военная выправка научила есть быстро. С боем, но удалось выхватить у обжоры пару кусочков хлеба. Вам ничего не досталось, я видел, поэтому сохранил стратегические запасы.

С заговорщической улыбкой король достал из-под стола блюдечко с румяными блинчиками, заботливо укрытыми топлеными сливками и вареньем.

— Как же я люблю тебя, Рейс! — обрадовалась завтраку.

Вчера за ужином от волнения почти ничего не ела, и теперь желудок отчетливо требовал топлива. Я с предвкушением потянулась к еде и вдруг поняла, что сказала. Покраснела, как девчонка, отвела взгляд, принялась мямлить оправдание.

— Я вовсе не это хотела сказать, а поблагодарить за отважно спасенную еду…

Как подобает истинному джентльмену, Рейс ничего не сказал. Промокнул лицо салфеткой, видимо, чтобы спрятать улыбку.

В принципе только слепой не заметит крышесносящей страсти с моей стороны. У меня все чаще мелькала мысль признаться Рейсу в чувствах, как советовала Маро. Я даже знала, когда лучше всего это сделать — вечером после массажа. На прощанье.

Молча закончила трапезу, стараясь не встречаться взглядом с королем. Он поднялся, учтиво поклонился и предложил мне руку.

Любовь пузырилась во мне пьянящим шампанским. Заветные слова, выпрыгнув однажды, стремились говориться вновь и вновь.

«Рейс, я люблю, когда ты меня повсюду сопровождаешь. Обожаю твои волосы, не могу отвести взгляда от губ. А какое тело под идеально сидящим камзолом! Я целый день мечтаю, как бы затащить тебя в постель. Но не думай, что это зов плоти. Я люблю тебя, Рейс!»

Дрожащей рукой обхватила короля за локоть и дала проводить себя в тронный зал. Помещение освободили от столов, оставив украшения на стенах. Вернули на место постамент, постелили алый бархат. Я села на трон, Рейс устроился у моих ног. Утренние лучи золотили пол, стертый за много веков ногами танцующих, искрились на золотой шнуровке, украшающей плечи короля. Я не могла отвести от него взгляда. Несказанные слова бурлили в груди, вспыхивая магией на кончиках пальцев.

«Люблю тебя, Рейс и, если Аривельда права, буду любить всегда. Мне нужно запомнить этот миг, когда солнце освещает твое умиротворенное лицо. Рейс, я птицей прилетала почти каждый день полюбоваться на тебя во дворце, но никогда ты не был счастлив так, как сегодня».

Магия подала сигнал, что границы пересек посторонний. Маро любила эффектные появления — на сей раз она избрала в виде транспорта широченный ковер-самолет. Темный квадратик расчеркнул небо за стрельчатым окном, затрепетал бахромой, опустился под носом у оторопевших стражников на каменный мост.