Стелла Вайнштейн - Король в моем плену

Потасовка закончилась. Заговорщиков, связанных по рукам и ногам, вытолкнули к подножию трона. «Воблу» я увидела сразу, так же, как и усатого генерала.

Король достал список, холодным голосом зачитал имена, обвинил в измене, приведя доказательства. Назначил на завтра суд, бросив быстрый взгляд, как показалось, прямо на меня. За преступников кинулись просить несколько дам. По традиции король должен был проявить милость и отпустить хотя бы одного, но Рейсвальд сообщил, что готов выслушать защитные речи на завтрашнем суде.

— Видишь? — прошептал Илстин на ухо. — Он не нуждался в твоей защите. Что сделаешь сейчас, Эви? Тихо уйдешь? Заговор раскрыт, твоему королю ничто не угрожает. Да и не дал бы я ни единому волосу упасть с его головы.

Подданные склонились перед волей сюзерена. Рейсвальд же всем своим видом показывал, что происходящее — скучная рутина, часть взятых вместе с короной обязательств.

Пленников увели, трупы убрали, кровь затерли. Наиболее чувствительных дам сопроводили в покои. Король приказал продолжать бал.

Я восхищалась Рейсвальдом. Ему нравилось изображать моего раба, потому что в обычной жизни надоело быть вечным повелителем. Но именно изображать. При этом и на зеленом троне он не был собой. Как правило, монархам помогает править жажда власти и честолюбия, которых Рейс лишен. Его вел долг, и за это я любила короля еще больше.

Илстин прав, мне пора возвращаться, раз Рейсвальд и сам отлично справился с назревающим бунтом. На самом деле гениально — не арестовывать заговорщиков по одному, а подождать, пока они соберутся в бальном зале и проявят себя. Весьма удобно повязать лидеров одним махом.

Только, может, пора перестать врать самой себе в поисках препятствий для любви? Я уже вполне познала всю глубину боли существования без Рейса. Меня снедала жажда быть с ним.

Лишь одно могло меня остановить — страх навредить Ннанди, ускорить выгорание. Но и тут весы склонялись в пользу короля. Магии угодна любовь. Через чувства магия течет полноводной рекой, без водоворотов и бурлений. Жар его объятий усмирит потоки.

— Ил, отпусти меня, — тихо попросила я, пытаясь вырвать ладонь из железной хватки. Приняв решение в пользу одного мужчины, не стоит давать надежду другому.

— Эви, разве ты еще не поняла? Даже если ты будешь с моим братом, я переживу. Буквально переживу его. У меня достаточно терпения и времени в запасе.

И еще кое-что осталось недосказанным, но мне все было понятно без слов. Илстин знал, что когда я выгорю, то Рейсвальду в хрустальный дворец ходу не будет. Зато учитель сможет меня навещать хоть каждый день. Он будет преданным, любящим и очень настойчивым. Илстин привык добиваться поставленной цели, что-то подсказывало — и я не устою, однозначно не устою перед ним.

О том, что случится, когда Рейса не будет на свете, думать не хотелось. Я без него не смогу жить. А хрустальный дворец не располагает к романтике, поэтому надежды Илстина очень хрупки. Учителя откровенно жаль, лучше бы его вечная любовь нашла другой объект.

Перед тем как скрыться, я поймала еще один пристальный взгляд.

Сестра Рейсвальда, Сильвина, смотрела на меня очень внимательно, без удовольствия, а потом ласково улыбнулась. Так ласково, что я решила — точно убьет и не поморщится. Мне приказали на бал не ходить, а я презрела указания госпожи. Скорей всего, наказания долго ждать не придется, но мне было даже интересно, что она подготовила. Что находится по темную сторону сестры Рейса. Ради этого стоило даже остаться во дворце.

Я обернулась птицей и полетела заученным путем к окошку Рейса. Тянула меня эта светлая глазница на стене замка. Хотелось напомнить себе о годах, когда я мечтала постучать клювом о стекло и не смела.

Он ждал меня. Стоял, освещенный свечами за спиной, и глядел в ночь. Когда, трепеща крыльями, я неуклюже приземлилась, ослепленная ярким светом, он сноровисто открыл ставни, бережно взял меня в кулак, склонился поцеловать в клюв и счастливо прошептал:

— Все-таки пришла!

Я обернулась блондинкой, потому что больше всего нравилась себе в этом образе, а сейчас я ужасно волновалась, и мне хотелось очаровать Рейса, заслужить его восхищение. Я пришла капитулировать. Полностью, по всем фронтам. Признаться в любви и отдаться на его милость. Нужно было сделать это давным-давно, даже когда мнила его предателем. В любви нет ничего постыдного, наоборот — по отношению к предмету любви можно многое понять о человеке.