Светлана Гольшанская - Соколиный клич [СИ]

— Вы жаждете отомстить всему роду Комри, но до сих пор зовёте Утреннего Всадника своим маршалом? — Трюдо нахмурил брови, услышав из всей тирады всего одну фразу. — Вы же даже не позволили авалорскому королю похоронить его прах!

Микаш поднял глаза к потолку. Кажется, старый помощник решил во что бы то ни стало довести его до бешенства. Проверяет, насколько стабилен осколок Мрака внутри Микаша? Не доверяет?

— С другой стороны, если вам не нравятся мои решения, вы всегда можете сместить меня и отпустить во Мрак, — он вынул из-за пояса тонкий серебряный стилет и протянул его Трюдо рукоятью вперёд.

Помощник одарил его усталым взглядом:

— Не дождётесь! Я только в качестве вашего предшественника хотел напомнить о нашей задаче. Мы воплотились здесь, чтобы установить владычество Мрака и возвести Тень на Небесный престол. А не для того, чтобы вы использовали свою власть для личной мести. Но если вам так уж хочется, то ещё раз настоятельно предлагаю обратить свой взор на компанию Норн в Норикии. Недобитые Сумеречники оттого и бунтуют, что надеются на помощь товарищей с запада, а меж тем разведка докладывает, что норикийцы готовятся к войне. И этот их мальчик-мессия…

— Это не он, как бы ни хотел этого Жерард. Нет в нём силы, как не было ни в его отце, ни в деде, — оборвал помощника Микаш. Уж сколько раз повторял, а не слышали его, как бараны тупые и упрямые. — Я видел его лицо под маской. Оно впечаталось в мою память настолько, что закрывая глаза, я вижу его каждую самую мелкую черту. Я узнаю его при встрече, как узнаю возродившегося Тень.

— А как же ваша жена? Разве вы не хотите вернуть её тело? Разве это не кощунство, что норикийцы выставляют его у себя в парадных покоях, как какой-то трофей?

Ну, точно! Нарочно гнев вызывает. Понадобилось несколько глубоких вдохов, чтобы отрешиться и вернуть разуму ледяную ясность.

Это был единственный промах Микаша. Сразу после перерождения и гибели Лайсве ему стало слишком больно находиться рядом с её мёртвым телом. Нестерпимо хотелось заглянуть в глаза подлецу Гэвину, который его предал, до того, как его казнят на костре. Но Микаш не смог.

Лорд Комри преспокойно отправился в посмертие, оставив после себя лишь пепел. Юный король Авалора, ещё один воспитанник Гэвина, требовал, угрожал, умолял отдать ему прах для достойного погребения, но Микаш оставался непреклонен.

Нужно признать, что он довольно по-детски не хотел отпускать своего маршала. Странное чувство — любишь до беспамятства и ненавидишь до кровавой ярости одновременно. Лорд Комри остался для него отцом, который слепил его по собственному подобию, богом, который вздымал его к небесам на незримых крыльях и демоном, который опрокинул его на самое дно.

В агонии Микаш упивался этими чувствами, лелеял месть, составляя все новые и новые каверзные планы. Интриговал и изводил юного и недостаточно упрочившего власть короля Лесли, чтобы он открыл, где прячет семью своего обожаемого регента — всё того же проклятого лорда Комри.

А потом пришла весть, что норикийцы по приказу Жерарда выкрали тело Лайсве и тайно доставили его в штаб компании Норн в Дюарле. После того как сквозь неё прошёл и осколок Мрака, и силы Безликого, тлен на неё уже не действовал. Лайсве осталась такой же свежей и прекрасной, как в день своей гибели. Казалось, она просто уснула.

Посему демонов книжник Жерард Пареда, который столько мучил её при жизни, не успокоился и после её смерти. Использовал её для поднятия боевого духа, чтобы продемонстрировать божественность пророчиц-Норн и силу оракула, благодаря которым компании удалось спастись, когда все остальные попытки Сумеречников сопротивляться захлебнулись в крови, как и зареченское восстание.

Стараниями Жерарда в Дюарле отгрохали помпезный мавзолей, где выставили тело Лайсве для поклонения. Лазутчики докладывали, что туда выстраивались огромные очереди из паломников, желающих приложиться губами к её ладоням. От одной мысли об этом Микашу до сих пор становилось дурно.

Но не бывает худа без добра. Когда эмоции остыли, он увидел себя со стороны. Как он вот так же возвёл в душе мавзолей для своего маршала, чтобы снова и снова совершать паломничество к его праху и едва ли не прикладываться губами к урне, в которой он хранился. Микаш держал её на тумбе у кровати, и даже в поездках с ней не расставался, опасаясь, что люди Лесли могут её похитить, а они ведь пытались несколько раз.

Как же это всё-таки глупо и мелочно. Нужно научиться отпускать. Мёртвое — мёртвым.