Денис Морозов - Черная книга Дикого леса

— А почему мне от него ни жарко, ни холодно?

— Ты — чужой, ты нездешний. Ни одной ведьме не придет на ум пересчитать всех тварей на белом свете. Меня, лешего, упыря любой знахарь упомнит. А тебя, видать, позабыли, когда наговоры читали.

— Кто еще мог держать этот лапоть?

— Может кто-то из деревенских. Да мало ли кто? Почем я знаю, что на уме у людишек?

Горихвост перестал прижимать ее к кочке и поднял колено. Русалка тут же вскочила и полезла на дерево. Он завернул лапоть в тряпицу и спрятал за пазуху.

— Это что еще за допрос? — раздался за спиной грозный окрик.

Аццкое пекло! Только этого не хватало. На лицо Горихвоста упала холодная тень упыря. Демон хлопнул перепончатыми крыльями и взмыл в воздух, готовясь напасть. Из его крючковатых пальцев вылезли острые когти и нацелились вурдалаку в глаза.

— Вахлак, стой! Ты видишь, я даже не в волчьем обличье, — выкрикнул Горихвост. — Не собираюсь я с тобой драться. Мне только поговорить.

— Шкуру с тебя сниму — тогда и поговорю, — пообещал упырь и ястребом ринулся вниз.

Горихвост едва успел ускользнуть. Люди не приспособлены к бою с нечистой силой. В человеческом облике только землю мотыжить да коз доить, а коли драться — нужны волчьи зубы и звериная ловкость. Вурдалак едва успел развернуть свою длаку, как упырь налетел и вырвал ее из рук.

— Посмотрим, каков ты, когда не стоишь на всех четырех! — гоготал упырь, дырявя и без того видавшую виды шкуру кривым когтем.

— Ах ты, тварь! — заревел Горихвост. — Без волчьей силы меня задумал оставить? Да я тебя в землю зарою!

Легко сказать! Упырь в два раза выше и в три — тяжелее. Шкура жесткая — не прокусить. Лапы длинные — за три аршина достанет, ухватит за горло пальцами-змеями да придушит в два счета. Разве только умом не блещет, как и все местные лесовики: взял, да и отбросил длаку подальше, чтоб не мешала.

Горихвост метнулся к ней, как к спасению, да недоглядел. Упырь камнем свалился на плечи и прижал к чахлой траве. Ох, и тяжела же его туша! А длаку он бросил нарочно, для приманки. Какой я простак!

И тут чей-то тоненький голосок пропищал:

— Серый, держись! Длака у меня. Тяни плечи — накину!

Упырь удивленно разинул пасть, из которой дохнуло смрадом, и оглянулся. Позади него скакал смехотворно маленький злыдень Игоня, победоносно вздымая в игрушечных ручках скомканную волчью шкуру. Воспользовавшись замешательством противника, вурдалак извернулся и выскочил из-под тяжелой туши.

— Лови! — крикнул Игоня, кидая длаку ему.

Горихвост подхватил ее и без промедленья накинул. Миг — и он уже стоит на всех четырех, щеря клыки и размахивая хвостом.

— Я тебя и в таком виде порву! — гаркнул упырь и взмыл в вышину.

— Серый, сюда! — уже звал Игоня с порога пещеры.

Его пестрая шапочка, прикрывающая гриву волос, едва виднелась из-за кряжистых корней дуба, за которыми зиял мраком вход в подземелье. Вурдалак молнией метнулся к нему. Упырь в воздухе начал закладывать лихой разворот, да перестарался и врезался пятаком в Древо.

— Лезь в пещеру! — подтолкнул Игоня.

— Что ты? Там дверь в пекло. Я сроду туда не совался, — боязливо заупирался Горихвост.

— Эта дверь уже век не отворялась, — тянул за рукав Игоня. — Да и теперь отворить ее некому. Без заклинания из Черной книги Лиходей не появится. Спускайся, да будь осторожен — тут ступеньки шатаются.

Горихвост сделал шаг под темный свод и задержался. Клок волчьей шерсти на его загривке встал торчком, уши прижались. Зубы непроизвольно ощерились, из-под потрескавшихся губ высунулись желтые клыки.

— Тут никого! — звал Игоня. — Смелее!

Горихвост шагнул вниз, но каменная ступень под его сапогом покачнулась, он потерял равновесие и покатился в темноту, оббивая бока.

— Оппаньки! — вредненько расхохотался Игоня. — Сейчас я свет сделаю.

Злыдень хлопнул в ладоши, и на стенах вспыхнули факелы. Горихвост поднялся и отряхнулся. После яркого света дня в пещере было еще темновато, но глаза быстро привыкли.

Пещера под Миростволом казалась на удивленье просторной. Стены были завешаны коврами с вытканными сценами дикой охоты. По углам высились сундуки, из-под крышек которых сверкали золотые монеты и самоцветные камни.

— Посмотри, сколько здесь разных богатств, — заговорил злыдень, любовно поглаживая ладонью россыпи драгоценностей. — У деревенских мужиков дух перехватит, едва они это завидят. Они затем и идут, чтобы эти богатства разграбить. Поверь: стоит им почуять наживу, и ничто их не остановит. Уж я-то знаю!