Екатерина Бэйн - Краути [СИ]

Госпожа Томин приступила к обучению. В ее распоряжении была сырая глина: Аурин почти ничего не знала о правилах поведения. Она была неграмотна и абсолютно невежественна во всем, что касалось поэзии и искусства. Она не умела танцевать изысканные светские танцы, изящно кланяться, вовремя замолкать, зато смеялась всегда не к месту и слишком громко. А за столом она облизывала пальцы. Остальные погрешности можно было перечислять до ночи.

— Мой сын любит живопись, Аурин, — говорила госпожа Томин, — с ним нужно говорить об этом. А чтобы поддерживать разговор, нужно хотя бы немного в этом разбираться. Ты же не будешь говорить с ним о ловле рыбы.

— Почему бы и нет? Уверена, этого он как раз и не знает, — съязвила Аурин и весьма успешно.

Вот только ее наставнице это не понравилось.

— Быстрый ум не является достоинством, если становится слишком резвым, — заметила она сурово, — и язвить следует с умом, а главное к месту.

— И с теми, кто не сможет наказать тебя за это, — не смолчала девушка.

Госпожа Томин некоторое время молчала, а потом отозвалась:

— Это уже лучше. Я рада, что это ты наконец поняла. Теперь тебе осталось еще научиться держать язык за зубами.

Временами подобные выходки новоявленной ученицы огорошивали ее и заставляли думать, что обработать этот неограненный алмаз будет невозможно. Но таких случаев становилось все меньше. Госпожа Томин не ошиблась, говоря о быстром уме Аурин. Она и в самом деле все схватывала на лету, ей было интересно узнавать новое. Девушка легко запоминала сказанное и прочитанное и могла без запинки пересказать. Огорчало то, что тонкое умение слагать стихи обошло ее стороной. Иногда, правда, Аурин находила рифмы, но тогда они не устраивали саму госпожу Томин. И еще одно ее тревожило. Умение держать язык за зубами оказалось куда более сложной наукой для ее подопечной, чем заучивать наизусть целые трактаты и тяжелая наука игры на арфе. Частенько Аурин ляпала такое, что госпоже Томин очень хотелось заткнуть ей рот и говорить всем, что эта девушка немая. От рождения.

Тем временем случилось то, чего госпожа Томин опасалась куда сильнее, чем возможности услышать дерзость от Аурин в присутствии сына. Она узнала, что Рэкти, воспользовавшись тем, что госпожа не следит за ней своим бдительным оком, забирала все большую власть в свои руки. Князь уже ничего не делал без ее совета. Назревала катастрофа. И госпожа Томин, скрепя сердце, решила применить свое средство.

Она прошла в комнату к Аурин, которая прилежно вышивала на пяльцах какой-то затейливый рисунок с невыносимой скукой на лице. Впрочем, она попыталась ее согнать, как только увидела свою наставницу. Госпожа Томин тяжело вздохнула, осмотрела ее с сожалением и проговорила:

— Ты еще совсем сырая, Аурин. Мне нужно еще по крайней мере два месяца, и то, это самый короткий срок. Но боюсь, что по истечении этого срока будет уже поздно. Князь должен тебя увидеть.

Заметив недовольную гримасу на лице девушки, она строго добавила:

— И помни, что я говорила тебе о твоей невыносимой манере постоянно корчить рожи. Ты в конце концов, не обезьяна.

— Ладно, — хмыкнула Аурин и сдвинула свои красивые, выразительные брови.

Это смотрелось гораздо лучше и госпожа Томин помягчела.

— Я уже говорила тебе, Аурин и повторяю опять. Я не принуждаю тебя быть наложницей моего сына. Но он должен тебя увидеть.

Она помолчала.

— Женщина не должна говорить о выгоде, но никто не запрещает ей искать ее. Ты понимаешь меня?

Аурин кивнула. Намек был довольно прозрачен.

— Поэтому, я хочу сделать тебе выгодное предложение. Если ты не захочешь стать наложницей моего сына, хотя я и не понимаю этого нежелания, то получишь от меня лично большое придание и сможешь выйти замуж за кого пожелаешь. Я сдержу свое слово. Но в ответ ты должна помочь мне.

— Как? — спросила Аурин с интересом.

Глупо утверждать, что предложение госпожи не заинтересовало ее. Деньги ей были нужны. Даже если не принимать во внимание то, что с деньгами удобно везде, ей хотелось осуществить свое давнее желание. И это желание не было связано с замужеством, как подозревала госпожа Томин. Но уточнять это Аурин не стала.

— Ты должна показаться моему сыну. И это главное. Остальное оставляю на твое усмотрение, Аурин. Ты можешь морочить ему голову, сводить с ума. У тебя это вполне может получиться. Я даже разрешаю насмехаться над ним. В рамках дозволенного, конечно. Но он должен забыть другую. Я думаю, ты с этим справишься. Твой главный козырь — твоя необычность, непохожесть на других. Потом, ты умна и если отбросишь в сторону свое невыносимое упрямство, сможешь многого добиться. Ты слишком упряма и своевольна, Аурин. Постарайся не показывать этого моему сыну.