Екатерина Бэйн - Бедная родственница [СИ]

Унылая, бескрайняя равнина, выдержанная в серых и блекло-коричневых тонах, все тянулась и тянулась. Пыль, оседающая на волосах и одежде, чахлые кустики, жаркое солнце — далеко не полный перечень ее прелестей. Такая равнина носит название саванны. И именно по такой равнине в данный момент ехал потрепанный дилижанс, подгоняемый усталым, замученным и запыленным кучером. Вид у него был совершенно безразличный ко всему, что его окружало. Он видел перед собой однообразную картину, пыльную дорогу и мечтал лишь об отдыхе.

В дилижансе сидели люди из самых различных слоев общества. Прямая как палка женщина в строгом под горлышко платье серого цвета с суровым выражением лица и поджатыми губами. Двое симпатичных юношей, судя по всему, едва вышедших из школьного возраста. Пухленькая старушка в аккуратном чепце, опекающая беспокойного юркого внучка. Пастор лет сорока с философским выражением на длинном лице с тяжелым подбородком. Молодая девушка в дорожном платье и немного потрепанной шляпке на черных, пышных волосах и ее спутник, чопорного вида мужчина под пятьдесят, на котором словно было написано аршинными буквами, что он слуга. Мужчина в надвинутой на лоб шляпе.

Все эти люди ехали уже не первый день и неизбежно, как это всегда бывает в дороге, познакомились, а некоторые почти подружились, хотя в данный момент были немногословны. Окружающий ландшафт почему-то не располагал к долгим разговорам. Пастор читал толстую книгу в черном переплете, старушка выговаривала что-то внучку негромким голосом, тот хихикал, пытаясь сделать вид, что проникся ее словами, строгая женщина смотрела в запыленное окошко, юнцы переговаривались между собой, а молодая девушка прислушивалась к их беседе с любопытством и изредка тихо фыркала. Они поглядывали на нее с интересом, находя очень симпатичной и привлекательной. В самом деле, девушка была хороша собой, с живыми черными глазками и аккуратненьким носиком, среднего роста и складненькая.

В дилижансе стоял сдержанный шум, легкий гул от нескольких голосов. Все было вполне мирно и спокойно. Но тут строгая женщина напряглась, как натянутая струна и дрожащим голосом воскликнула:

— Грабители!

— О Господи, — встревожено загудел салон, — вы не ошибаетесь?

— Вот, поглядите, — она ткнула пальцем в окно.

Мужчина, сидящий в углу и по виду спящий, стал необычайно оживленным. Он подобрался поближе и открыл окно, выглянув наружу.

Сухой пистолетный выстрел и крик, приказывающий дилижансу остановиться, без лишних слов объяснил пассажирам все.

Мужчины как по команде достали пистолеты. Пастор захлопнул книгу и полез в карман плаща, строгая женщина, побледнев, сунула руку в сумочку. Девушка наклонилась над потрепанным саквояжем. Старушка строго прикрикнула на внука, восторженно завопившего:

— Это настоящие грабители, бабушка! Вот здорово! Совсем как в прошлый раз!

— Сиди тихо, Альберт, — велела ему та и тяжело вздохнула, — ох, грехи мои тяжкие!

В ее руках неведомо как оказалось оружие. Впрочем, она не была одинока. Пистолеты держали все, кроме спутника девушки, разинувшего от удивления рот.

— Господи помилуй, — пробормотал он.

Оба окна были подняты, дверь дилижанса приоткрылась, один из юнцов высунулся наружу, держа наготове пистолет. А потом загрохотали выстрелы, салон наполнился пороховым дымом. Стреляли все, кроме внука старушки, которому по молодости лет не доверили пистолет, он подпрыгивал на сиденье от восторга и хлопал в ладоши, и слуги, который при первых же выстрелах зажал руками уши, а потом сполз на пол и забился под сиденье. Стрелял и кучер, нещадно нахлестывающий лошадей.

Дилижанс мчался с завидной скоростью, поднимая тучи пыли, мешающей прицеливаться и создавая некую импровизированную дымовую завесу. Грабители постепенно начали отставать, сбитые с толку таким дружным напором. Еще через некоторое время они посчитали нужным оставить дилижанс в покое и скрылись из виду.

Юнец закрыл дверь и вернулся на свое место. Он перемигнулся со своим приятелем, и они обменялись рукопожатием. Остальные убрали пистолеты. Старушка погрозила пальцем внуку и строго сказала:

— Ты опять испачкал сиденье, Альберт. Сколько раз тебе говорить, снимай ботинки, прежде чем залезть на него с ногами.

Мужчина в шляпе и строгая женщина радостно улыбнулись друг другу, а пастор залихватски подмигнул внучку.