Таисс Эринкайт: Рыцарь, куртизанка и алхимик [СИ]

— Сестры что-то затеяли… Еще не знаю, кто и что именно, но игра уже идет, — поправляя незамысловатое украшение, отозвалась Риэн.

— Прикрываешь тылы?

— Именно, — расплылась в хищной улыбке женщина.

Юноша только хмыкнул ехидно, обнимая ее и пряча лицо в смоляных волосах, а потом и вовсе засмеялся, щекоча дыханием чувствительную кожу за ушком.

— Что смешного?

— Представляю, какое разочарование ждет эту твою девочку, когда до нее дойдет, что ты с ней сделала, — хихикнул флейтист.

— Ей полезно, — лукаво отозвалась темная и дернула его за мохнатое ухо. Парень фыркнул недовольно, он терпеть этого не мог.

— Пойду предупрежу зловредных зеленявок, что у них новый подопечный, — он попытался подняться, но девушка не дала, закидывая тонкие руки на плечи любовника.

— Подожди… я сама.

*******

Бардак в лаборатории был жуткий. Несносная девчонка вместо того, чтобы убрать, расколотила все, до чего добралась! Мейз в сердцах ругнулся, помянув почему-то не только мелкую оборотниху, но и дражайшего патрона. Кто теперь возместит ему убытки? Де Лабре? Держи карман шире! А ведь девчонка уничтожила столько редких реагентов! Старых поставщиков после войны не сыщешь, придется напрямую работать с сидхийскими контрабандистами…

Бертран нашел полукровку случайно, споткнувшись в полумраке об ее ноги. Девчонка безвольной куклой валялась на полу и признаков жизни не подавала. По всей видимости, она мертва, решил алхимик, добавив освещения. Тело не просто остыло, кожа приобрела голубоватый оттенок и была настолько холодной, словно девочка кучу времени пролежала на леднике. В ладони она сжимала какую-то колбу со слегка светящейся серебром жидкостью. С трудом разжав закоченевшие пальцы трупа, Мейз стал внимательно изучать содержимое пузырька. Судя по свечению, именно в эту колбу были вбуханы все запасы баснословно дорогой сизой плесени! И как она только догадалась?

Ответ нашелся в сторонке. Книжка из орденской библиотеки, которую он взял у знакомого монаха. Сидхийская отрава… Пожалуй никто не знает больше о ядах, чем этот загадочный народ. Мелкая дрянь оказалась не только грамотной, но и весьма сообразительной!

— Так и запишем, — привычно забормотал себе под нос алхимик, дотягиваясь до лабораторного журнала, — смерть наступила в результате отравления… — он сверился с книгой, — зельем "Лунный саван". Состав…

Надрывный захлебывающийся кашель оторвал его от записей. Полукровка каталась по полу, судорожно пытаясь вдохнуть. Удивительно живучее существо! И теперь хоть будет на ком выместить злость…

— Маленькая дрянь! — он попытался пнуть ее ногой, но угол был неудачным, да и он сам не так ловок, как в молодости. Удар скользнул по касательной, а самого Бертрана занесло и он чуть не упал. Восстановив равновесие, он примерился ударить снова, но не смог. Глаза с удлиненными, как у эльфов, внешними уголками, смотрели на него, но без привычного выражения страха и тупой покорности, а зло, настороженно и… издевательски, что ли? Но остановило его не выражение, а недобрые багровые огоньки, горящие в этих глазах. Она словно выжидала момента для удара, сейчас больше похожая на маленькую хищницу, чем на затравленную лабораторную мышку.

— Хм, а ты, похоже, не оборотень, — глубокомысленно заключил Мейз, хоть и чувствовал себя несколько неуютно. Похоже, у девчонки помутился рассудок. — Интересно, что же ты тогда такое…

— Как насчет смерти? — он впервые услышал, как она говорит. Смысла сказанного он уже не понял, только увидел, как багровые огоньки сменяются льдисто-голубым свечением.

*******

Ее переполняла злость. Она окрашивала мир в красноватые тона, пробуждала внутри что-то дикое, жаждущее крови и смерти. Мейз уже не казался страшным, наоборот, он вызывал иррациональное желание убить, густо замешанное на брезгливости. В красноватом свечении преобразившегося мира она ясно видела, как под бледной кожей алхимика по тонким капиллярам бежит кровь, как пульсирует артерия на морщинистой немытой шее… И как участился его пульс. А ведь он боится, подумала Исса. Хоть и хорохориться.

— Хм, а ты, похоже, не оборотень, — задумчиво протянул мужчина, знакомо кривя губы, но в голосе его не было прежней самоуверенности. — Интересно, что же ты тогда такое…

— Как насчет смерти? — спросило чудовище внутри нее. Красноватые сумерки сменились синими.

Взгляд ненавистных мутных глаз остановился. Обострившимся до невероятности зрением она видела, как по светлой радужке ползет тонкая полупрозрачная корочка льда. Как по оконному стеклу в лютый мороз, когда зима рисует свои узоры, отстраненно подумалось ей. Ледяная корка стремительно покрывала тело алхимика, превращая того в гротескную скульптуру, но он не реагировал. И девочка знала почему: она больше не видела движения крови. Бертран Мейз умер еще до того, как его начало затягивать льдом.