Гвендолин Клэр - Чернила, железо и стекло

В основном текст был написан на вельданском. Столбики с координатами занимали примерно дюжину страниц. Порция недоумевающе посмотрела на Эльзу, и той в итоге пришлось объяснять итальянке синтаксис и структуру.

– Самая сложная часть здесь: поскольку Земля не является начертанным миром, нельзя просто ссылаться на книгу мира. Мне потребовалось некоторое время, чтобы выяснить необходимые параметры и связать эту книжку с Землей.

Порция открыла последнюю страницу.

– Тут есть моя важная пометка, – сказала Эльза. – Это характеристика Пизы, написанная на голландском языке – вдруг я захочу встретиться с де Врисом?

Порция усмехнулась.

– Даже не знаю, назвать ли твою книжку чем-то гениальным или еретическим. Может, и тем и другим одновременно?

Уголки рта Эльзы дрогнули.

– В вашем так называемом реальном мире нет ничего святого.

– Земля, если так можно выразиться, подлинный мир. Истинный. Или оригинальный. В общем, единственный в своем роде, – с гордостью вымолвила Порция.

Раньше слова Порции наполнили бы сердце Эльзы обидой. Но теперь девушка начала понимать, что ей не следует обращать внимание на такие вещи. Да и непоколебимая вера Порции служила самой итальянке препятствием: ее криптографические умения могли застопориться в любой миг – и все из-за каких-то предубеждений!

Порция была умной, но считала Землю «истинным миром», и ее собственное восприятие мешало ей.

– Основополагающая архитектура начертанных миров коренится в архитектуре Вселенной, которая делает реальное и искусственное функционально неотличимыми друг от друга. Если алхимик возьмет мою кровь и твою, а потом сравнит их под микроскопом, он не обнаружит никаких различий. То, что написано, реально.

Порция кивнула, нахмурившись, пытаясь впитать еретическую идею.

– Однако нам надо найти Джуми, – Эльза спрятала книгу. – В мире размером с Вельдану мы могли бы создать устройство, чтобы обнаружить мою маму, но Европа слишком велика.

Внезапно Порция широко улыбнулась и просияла.

– У нас здесь пара отличных криптографов! Разве решение не очевидно? Мы создадим мир, предназначенный для поиска твоей мамы, Эльза!

Эльза ухмыльнулась в ответ: Порция действительно сдвинулась с мертвой точки и начала думать, как настоящий вельданец.

– Вот лучшая идея за весь день!

– Пока еще только девять утра, – заметила Порция.

– Тогда у нас есть время, – заверила ее Эльза. – И давай придумаем что-нибудь еще.

Лео закрылся в лаборатории с инструментами и жучком, которого Бурак сохранил для изучения.

Лео перевернул свою добычу на спинку, зажал цепкие лапки, обездвижил бота и отрегулировал стойку с увеличительным стеклом. Затем осторожно отвинтил латунный корпус жучка, радуясь, что ему, Лео, принадлежит запасной набор инструментов часовщика: он не мог бы пойти к Эльзе, чтобы попросить комплект, который она позаимствовала. Гораздо легче спрятаться в знакомой неразберихе лаборатории, чем оказаться лицом к лицу перед хаосом, в который превратилась его жизнь.

Зато механизмы всегда были объективными. Лео мог ковыряться в шестернях и понять, для чего они были сделаны, почему и даже кем. Машины могут быть полностью понятны. Люди – с ними Лео ломал голову.

Его предал родной отец! Разве теперь Лео мог доверять даже самому себе?

Нет, невозможно понять другого человека!

А ведь еще пару дней тому назад Лео обладал излишней самоуверенностью. Он думал, что способен запросто разобраться в намерениях любого человека, подобно тому как Порция могла проглотить приключенческий роман за один присест. Но сейчас все изменилось: похоже, Лео должен был тщательно изучать манеру поведения кого бы то ни было – и делать это только для того, чтобы самому не быть обманутым.

Но такова его реальность. И разве у него есть какой-то выбор? Да и в свете предательства со стороны родной семьи образ жизни отшельника внезапно показался Лео весьма привлекательным.

С механизмами, по крайней мере, все понятно. Они не строят козни, не интригуют. Надо просто наблюдать, разбирать, анализировать.

Лео выбрал плоскогубцы с узким наконечником и вытащил из корпуса жучка пружину, которая издала протяжный металлический скрип. Затем Лео извлек из медного туловища электромагнитный индуктор. После того, как главный источник движения был удален и лапки прекратили дергаться (они словно застряли в патоке), жучок оцепенел.

Лео ловко вытащил крошечные шестерни – одну за другой – и разложил их по порядку на своем рабочем столе.