Р Скотт Бэккер - Великая Ордалия

— Ты… — хрипит старый колдун.

Человек презрительно сплевывает. Она не видит, но чует его голодный оскал.

Лицо Ахкеймиона, на котором играют отблески пламени, читается как открытая книга и выдает его изумление.

— Но они сказали, что ты мертв, — бормочет он.

Скрипучий голос. — Так и есть… Я мёртв.

Белое пламя, охватившее горящего шранка, все сильнее погружает лицо скюльвенда во мрак. Она более чувствует, чем видит его взгляд, скользящий по её лицу и животу… и затем, как будто по какой-то безумной прихоти, взмывающий к звездам.

— Мертвый, я пересек пустыню. — Голос его, казалось, способен раскалывать деревья и крушить камни. — Мертвый, я напился крови стервятников. Мертвый, я вернулся к Народу…

Она буквально ощущает как его взгляд вновь упирается в старого волшебника.

— И, мертвый, я его покорил…

Остальные скюльвенды отводят взгляды — даже Синелицый разглядывает свои сапоги, лишь Мауракс как будто бы осмеливается глядеть на этого человека прямо.

— У меня не достанет кожи. — речёт могучая тень, — чтобы нести на себе все жизни, что я забрал. У меня не достанет костей, чтобы впитать все совершённые мной богохульства. Я выкован и закален. За поступью моего гнева и моего суда, небо темнеет от дыма спаленных трупов, а брюхо Преисподней жиреет и пухнет.

Ужимки и позы. Ханжеские заявления о доблести, свирепости и могуществе. Будь она на Андиаминских Высотах — она бы лишь ухмыльнулась и даже негромко хихикнула — чтобы лишний раз задеть свою мать — Святую императрицу. Но не здесь — не с этим человеком, который каждое слово изрекал так, будто закалывал кого-то ножом.

— А как насчет тебя, колдун? Друз Ахкеймион тоже умер, или он всё ещё жив?

Ахкеймион всматривается в его очертания, и опускает взгляд, будто столкнувшись с какой-то незримой и неистовой яростью. — Пожалуй, жив.

И в этот момент разверзается Око.

И она обнаруживает себя в окружении проклятых душ.

— Что бы это значило? — вопрошает Король Племён — Что скажешь, колдун? Что предвещает наша встреча?

Под взором Ока весь Мир сияет. Оно не замечает теней, как не знает ни прошлого, ни будущего. Она зрит его, Найюра урс Скиоту, живую легенду, и не может отвести взгляд. Она видит его душу, какой она есть.

— Я не силен в этом, — парирует старый волшебник, — Тут мы с тобой одинаковы.

Скюльвендский демон скалится. Это выглядит для неё так, словно она смотрит в открытую топку, наблюдая за яростным пламенем. Жар опаляет её щеки, она щурится от уколов невидимых искр. Грехи волшебника — хотя они и ужасны — не идут ни в какое сравнение со злодеяниями, свершенными этим человеком.

Лающий смех. — Чтож, значит и наши цели едины. Ты тоже явился сюда, чтобы стрясти кое-что с того, кто задолжал нам обоим.

Она видит это — одна мерцающая вспышка за другой, сплетенные воедино проблески несчетных преступлений. Младенцы, воздетые на острие меча. Матери, изнасилованные и задушенные.

— Нет, — ответствует Ахкеймион, — чтобы суметь составить правильное суждение… нет-нет… чтобы действовать исходя из него.

Она зрит жестокие пути Народа, преступное богохульство самой принадлежности к племени скюльвендов, к людям, уже рождающимся проклятыми, лицезреет всю бесноватую дикость их бытия, видит руку, скользящую в тени раздвинутых бедер ….

Демон насмешливо фыркает.

— Всё тот же философ! Всё так же треплешь языком, чтобы вернуть себе то, что отдал собственными руками.

И ненависть, пылающая столь ярко, что ничего подобного раньше ей встречать не доводилось, душное пламя затмевающее даже тот огонь, что тлел в душе лорда Косотера, которого никогда не заботили муки тех, кого он мучил и убивал.

— Я лишь знаю, — ровно говорит Ахкеймион, — что Миру приходит конец…

Найюр урс Скиота был убийцей, бросавшимся на своих жертв, будучи готовым хрипеть и визжать вместе с ними…

— Второй Апокалипсис вокруг нас!

… чтобы ближе сойтись с сутью своей ужасающей силы…

Скюльвендский Король Племен глумливо смеется. — И ты страшишься — а вдруг Анасуримбор и вправду твой Спаситель! Вдруг его Ордалия может уберечь Мир от гибели!

… чтобы сделать кусочек Сущего своим доменом, своим суррогатным Миром…

— Я должен знать наверняка… Я не могу ри-рисковать…

— Лжец! Ты же готов прикончить его! Ты, затаив дыхание, склоняешься над алтарем, что возвёл из запылившихся свитков, но при этом от тебя так и смердит отмщением. Ты насквозь провонял им! Ты хотел бы закрыть его глаза — также как и я!