Корнелия Функе - Бесстрашная Игрэйн [litres]

А Игрэйн повернулась к Печальному рыцарю.

– Он не лжёт, – сказала она. – Птиц я видела. Только их было четыре.

Печальный рыцарь, Альберт с Игрэйн и их родители отправились к шатру Рована Бездушного. Осмунда и его начальника крепости они оставили висеть в воздухе, приказав Сизифу охранять их. Коту это совсем не нравилось, но Мелисанда наколдовала ему ведро жирной рыбы и тем самым уговорила его остаться.

В красном шатре Колючего было темно, но Альберт, сэр Ламорак и прекрасная Мелисанда всё ещё были усыпаны искрами от их колдовской молнии, и в том мягком свете, который они распространяли вокруг себя, отчётливо виднелись соколы на насесте. Они сидели, сжавшись в комочек и спрятав голову под крыло. Первым снова встрепенулся самый маленький сокол. Он расправил крылья, как делал это и в тот раз, когда Игрэйн прокрадывалась мимо него, и издал такой противный крик, что остальные птицы вытянули головы из-под крыльев.

– Видите? – сказала Игрэйн. – Здесь четыре сокола. Может, самый беспокойный из них и есть единственный настоящий!

– Может быть. – Печальный рыцарь подошёл к птицам и стянул с их голов кожаные колпачки.

Они растерянно щурились на странный, искрящийся свет, наполняющий шатёр.

– Благородный рыцарь, – сказала прекрасная Мелисанда, положив ладонь ему на плечо, закованное в латы, – ваше мужество дало время, необходимое для того, чтобы обрести наш прежний облик. Теперь позвольте и нам прийти вам на помощь.

Печальный рыцарь недоверчиво обернулся к ней:

– Вы хотите сказать, что могли бы лишить силы колдовство Осмунда?

– Ну разумеется, – ответил сэр Ламорак. – Видите ли, нормальное колдовство гораздо легче нейтрализовать, чем исправить ошибку чародейства.

Прекрасная Мелисанда мягко отстранила рыцаря, встала перед насестом с птицами и сняла со своего плеча меньшую из волшебных книг. Как только книга очутилась на левой ладони Мелисандры, она начала тихо напевать.

Соколы беспокойно завертели головами, прислушиваясь к странным звукам.

– Страница четыре, – сказала Мелисанда, и книга раскрылась на странице, изрисованной крошечными разноцветными животными. Они ползали, прыгали и порхали над буквами, словно живые.

Мелисанда закрыла глаза, подняла книгу чуть выше и произнесла голосом, который был не громче шёпота ветра:

Тонкая золотая перекладина насеста сломалась, как трухлявая ветка, когда оказалось, что на ней сидят четыре дамы. Да, их было четыре! Они так и упали на ковёр, которым был выстлан шатёр Рована Бездушного. Когда облако юбок и накидок рассеялось, Печальный рыцарь помог своим трём потерянным дамам подняться на ноги. Они сияли улыбками счастья. А Игрэйн протянула руку четвёртой.

– Здравствуйте, баронесса, – сказала она, поднимая старую даму с ковра. – А вы-то что здесь делаете?

С глубоким вздохом баронесса фон Дюстерфельс отвела со лба растрёпанные седые волосы и осмотрела себя.

– Всё на месте! – с облегчением отметила она. – И правда. Больше никаких перьев, никаких когтей вместо пальцев на ногах. – Баронесса озабоченно ощупала своё лицо и снова вздохнула, с успокоением найдя там нос вместо крючковатого клюва. – Моя дорогая Игрэйн, – сказала она и со строгой миной пошлёпала её по шлему. – А ты что, не могла ещё сегодня утром избавить меня от этой ужасной участи? Разве я недостаточно хлопала этими проклятыми крыльями, когда ты сновала вокруг меня?

– Но как же я могла знать, что это были вы? – спросила Игрэйн. – И как допустили, что вас заколдовал ваш собственный племянник?

Старая дама смущённо выдернула пёрышко из своего платья.

– Я думала, он милый человек, – пролепетала она. – Должна признаться, то была ошибка.

– Ещё бы! – фыркнул сэр Ламорак. – Как мне сказал Бертрам, Осмунд распорядился вылить всё ваше медовое пиво в крепостной ров Дюстерфельса. Для ваших зубов это, конечно, хорошо, но…

– Что-что он распорядился сделать? – не поверила своим ушам баронесса. – И где он сам?

Но сэр Ламорак уже повернулся к ней спиной, поскольку три другие дамы робко теребили его за рукав. Очень похожие друг на друга, с золотистыми волосами, почти одного роста, одеты дамы были в нарядные – правда, непрактичные – платья, а ножки у них оказались совсем уж миниатюрными, на таких не убежишь далеко от Колючего рыцаря.