Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Альен поднялся, отряхиваясь, и кивнул Соушу. Он сознательно не стал вчитываться в имя покойного; годами выработанное чутьё подсказало ему, что это пожилой мужчина, ушедший своей смертью, без насилия и, скорее всего, без долгих страданий. Этого было более чем достаточно. Во время первых опытов Альен невольно вникал в подробности жизни тех, кто лежал здесь, — а потом не мог спать по ночам.

Соуш знал, что делать. Он откупорил одну из фляжек, и струйка багряной ароматной жидкости облила свежевскопанную землю. Это было вино. Альен забрал вторую флягу — с козьей жертвенной кровью — и закрыл глаза, опрокидывая её над могилой.

Волна пьянящей тёмной силы ударила его в грудь, прошлась жаром по нервам. Он опустился на колени, скользя над землёй ладонью, улавливая её неслышный гул. Он знал, что там, внизу, под пластами почвы, останки крестьянина содрогнулись, влекомые чем-то более могучим и страшным, чем жизнь. То же самое неназывамое нечто тащило вниз его самого, тянуло к земле — к костям, корням, вечному холоду. Альену не надо было поднимать голову, чтобы ощутить, как сбиваются в стадо толстобокие тучи.

В его протянутую ладонь лёг белый колышек: Соуш дождался нужного момента, и Альен удовлетворённо отметил, что на этот раз его рука совсем не дрожит. Он воткнул колышек в то место, где вино и кровь слились в одну тёмную лужицу, и почувствовал связь, разорвать которую не сумело бы ничто в мире. Альен встал, зная: где бы он ни был теперь — эта могила притянет его назад, и так будет, пока он не исполнит задуманное.

— Можешь идти, Соуш, — сказал он, спокойно глядя на побледневшего здоровяка. — Мы вернёмся сюда ночью.

Ещё будучи шагов за сорок от Домика-на-Дубе, Альен понял: что-то не так. Внешне всё осталось по-прежнему: стояла тишь, и серое небо проглядывало в холодной пустоте между ветвями. Но разум Альена был переполнен магией, а по венам бежали дурманящие снадобья, так что каждый оттенок и шорох воспринимался болезненно чётко. Он замер и потянул носом воздух. Незнакомый слабый запах — смесь дыма от костра, дешёвого мыла и почему-то старой бумаги. Вон там, у корней — потоптанный гриб, а с валуна у тропы кто-то спугнул ящерицу… Что ж, незваные гости.

Альен совершенно не чувствовал страха — скорее удивление и интерес. «Чернокнижник из леса», «упырь», «колдун», да и просто «чокнутый» — как его только не величали честные жители Волчьей Пустоши; он уже несколько лет не мог представить, что кто-нибудь из них вот так запросто залезет к нему в дом. Хоть какое-то разнообразие в жизни.

Стараясь ступать неслышно, Альен вскарабкался наверх; дверь была приоткрыта, и он боком протиснулся внутрь, задерживая дыхание…

— Здравствуй, старина, — донеслось из комнатушки на чистом языке Отражений. — А я-то надеялся тебя застать.

Альен вздрогнул, ощутив укол боли в груди — неприятной и нудной, похожей на зубную. Голос был знаком ему — и это обнадёживало, — но напомнил слишком о многом… Тихо и сдержанно — именно так говорит прошлое.

— Нитлот… — он вошёл, оказавшись в пятне света из открытого окошка. Гость поднялся из-за стола ему навстречу, неуверенно улыбаясь — улыбка у него всегда была немного жалкая, это Альен хорошо помнил. Серые глаза навыкате, большая, наголо обритая голова на тонкой шее, оттопыренные полупрозрачные уши — не узнать Нитлота было трудно: своей неприглядной внешностью он выделялся даже среди Отражений, которые и в общем не славятся яркой красотой. Довершали картину желтовато-бледная кожа, тщедушное тело книжника в засаленном коричневом балахоне и обкусанные ногти на костистых пальцах. Нитлот странно и чужеродно выглядел тут, возле вещей Альена, его постели, его книг, записей, очага с котелком… Альен напомнил себе, что должен бы обрадоваться, но не почувствовал ничего, кроме обречённой досады, как внутри кошмарного сна.

— Альен, — Нитлот нерешительно шагнул к нему. — Прости, что я ворвался без приглашения. Было открыто.

— Открыто?… — Альен приподнял бровь, и гость виновато хихикнул.

— Ну да, защита… Очень крепкие заклятия, ты молодец. Я снял их, не обессудь. У меня было долгое и неприятное путешествие, а ты мог не возвращаться и несколько дней…

— Всё в порядке, — опомнился Альен, внезапно устыдившись такого явного не-гостеприимства. — Садись, конечно. Ты, наверное, голоден? Как ты нашёл меня?

— О, пустяки, — Нитлот снова опустился на стул, проведя рукой по лбу — он и вправду был измождён. Альен заметил на столе покусанный ломоть хлеба и кружку молока. — Нашёл тут у тебя, прости ещё раз… Я несколько дней не ел, какое-то помрачнение нашло, как увидел…