Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Если передавать более простыми словами, всё это значило примерно следующее: «уважаемые духи! может быть, прекратим уже ощупывать мои сны и займёмся делом, раз вы притащили меня сюда?…» Тааль сама не знала, откуда в ней взялись силы на эту речь — и, главное, на этот тон. Её щёки горели, голос звучал громко и чуть надменно, точно принадлежал не ей, а…

Точно принадлежал не ей.

Впрочем, непонятное вдохновение испарилось так же внезапно, как пришло: Тааль поникла и опять уставилась в пол, ожидая новых насмешек или поучений Эоле.

Но этого не случилось. Водяной младенец молча ждал других атури, собиравших себя по частям; скоро каждый из духов, соткавшись до конца, застыл напротив ниши с драконом-статуей. Тааль подавленно озиралась: она никогда не видела столько духов стихий сразу… Да что там — никого из них, кроме Хнакки и Эоле.

Как раз Хнакки здесь не было — видимо, другие духи относились к нему, заключившему договор с тауриллиан, не то чтобы враждебно, но настороженно. Зато появилось пятеро незнакомцев, и Тааль оказалась окружена плотным кольцом. В таком положении ей было ужасно не по себе, но ноги будто приросли к полу — скорее из-за банального страха, чем из-за магии.

— Ну вот, Тааль-Шийи, можно и прекратить возмущённые речи, тебе так не кажется?… — примирительно прожурчал Эоле и, бойко шевеля детскими ножками, прошагал по воздуху к женщине, сотканной из бронзового пламени. От её статной фигуры исходил тот же гибельный жар; вокруг волос — всполохов огня — разлетались золотые искры. — Если бы ты меня не перебила, я бы, между прочим, сказал, что ты неплохо выглядишь… Но, конечно, не лучше Зарнары. Познакомься с нашей красавицей, атури огня.

— Атури священного огня Эанвалле, — сурово побагровев, поправила Зарнара. — Одна из немногих огненных духов, которым дозволен вход в Храм, прошу заметить. Здравствуй, Тааль-Шийи… И давно же я не бывала здесь! Жуткая сырость, — добавила она, озираясь. — Бесчестно со стороны тэверли было отдать нам из всего великолепного Храма одну прогнившую залу в подземелье… Тебе случайно не холодно, майтэ в образе человека? Подойди, и я согрею тебя.

— Н-нет, благодарю… — пролепетала Тааль, на всякий случай попятившись. — Думаю, не стоит.

Зарнара пожала голыми огненными плечами.

— Как хочешь. А ты лети-ка от меня, Эоле, пока не испарился.

— Или пока ты не потухла? — подмигнул Эоле.

Другой дух скрипуче зевнул. Он был покрыт корой; на корявых ветках-руках покачивались редкие листья. Судя по недовольно горящим глазам — зелёным, окружённым янтарными капельками смолы — он тоже был не в восторге от подземелья и от вызова Эоле.

— Этим вашим шуткам четвёртая тысяча лет, имейте же совесть!..

— А ты перестань скрипеть, Эйдре! Будешь ворчать — станешь угрюмым пустынником вроде Хнакки! — задорно посоветовал дух-младенец, швыряя в духа-дерево горсть воды.

Тот не остался в долгу, и ещё как: в следующую минуту Эоле пришлось уворачиваться от сухих листьев, пары орехов и большой шишки… Но это, само собой, только рассмешило его. Тааль не верилось, что она смотрит на древних духов, а не на играющих птенцов.

— Это Эйдре и Нэйдре, Тааль. Постарайся не путать, они этого не любят.

Нэйдре — надо полагать, сестра или жена Эйдре (а может, и то и другое: кто решится разбираться в нравах духов?…) — очень походила на него, но больше напоминала тонкое цветущее дерево: яблоню или вишню. Именно её «проводником» в подземелье был гибкий побег на хвосте дракона.

— Рада видеть тебя, Тааль-Шийи, — ласково сказала она, поправляя зелёную поросль волос, в которой запутались бело-розоватые лепестки. — И тебя, Эоле, тоже. За то время, что мы не встречались, немало источников обмелело…

— И немало лесов высохло, девочка моя, — таким же елейным голосом отозвался Эоле, одаривая и её порцией брызг. — Хотя ты по-прежнему юна и мила, будто вечная весна стоит в Обетованном… В Обетованном и Лэфлиенне, хочу я сказать: наша майтэ привыкла разделять их… Ну, а здесь у нас кто? Ба, старина Уллэ! Вот уж не ожидал, что ты ради нас покинешь свои облака!

Тааль, тщетно пряча тоску, смотрела на духа из вихря — на его прозрачное, невесомое тело, а главное — на огромные крылья у него за спиной. Крылья слепили белизной, задевая каменного дракона; очень редких взмахов хватало, чтобы удерживать атури в воздухе.

— Как же я мог не прийти, узнав, что вы выбрали именно майтэ? — дух улыбнулся бесплотной улыбкой, и ветерок от его крыльев приобнял Тааль, как рука старого друга. — Здравствуй, дочь моего народа. Я сожалею о твоей утрате. Ты заслужила достойную замену ей.