Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

— По-моему, всё ясно: дело в магии, — отец Ришо со злостью пододвинул к себе горшочек с маслом; в тишине тот оглушительно проскрипел по кольцам пня. — Кто-то заколдовал эту майтэ (а я не сомневаюсь в том, что она правда майтэ — только они так туго соображают), наложил искусные чары, превратив в… В то, что мы видим, — хмыкнув, он размазал масло по круглой булочке. — В самку людей из-за моря.

В самку?… Тааль вспыхнула — больше от смущения, чем от обиды, — и инстинктивно стиснула локти, скрестив руки на груди. Фиенни приметил у неё этот жест и пытался отучить, но не добился успеха.

— Это сделали духи, — выдохнула Тааль, ища спасения в глазах Даны. Так заботливо и чутко могла бы смотреть её мать — если бы, конечно, была здорова. — Атури испытывали меня, а потом, когда я прошла испытания и… И Пустыню Смерти… — память о беспамятстве тех дней и бдении всё ещё причиняла ей боль; говорить об этом, да ещё перед толпой, совсем не хотелось. — …Решили изменить мою суть.

— Они решили — и ты не смогла воспротивиться?… — Большой Ли с насмешливым сочувствием поцокал языком. — Бедняжка. Типичная безропотная майтэ, вы правы… Вот только пролететь через весь Лэфлиенн и миновать Пустыню у неё сил хватило. Как и выжить в Молчаливом Городе.

— Добрый волшебник из-за моря помог, — елейным тоном проговорил боуги из тени. Кое-кто снова засмеялся, хотя было уже совсем не смешно. — Наверное, нечасто к нему такие милые гостьи забредают — да ещё и без клюва с крыльями, как удобно…

— Спрячь своё жало, Лорри Язва, — негромко, но внушительно посоветовала Дана. Тааль показалось (хотя, возможно, так просто лёг лунный свет), что в её золотистом прищуре сверкнул гнев. — Надо было не лечить тебя от чар, когда атури в тот раз превратили тебя в каменного скорпиона… Тебе, знаешь ли, даже шло.

Лорри недовольно завозился, но примолк. Тааль, ещё не оправившись от стыда, прокашлялась; в горле у неё пересохло.

— Я отправилась в путь, чтобы помочь… кое-кому, — сбивчиво прохрипела она, уже не надеясь на успех. Пляски под луной, фокусы и горшочки с маслом у боуги, как выяснилось, прикрывали и ум, и продуманную жестокость. — А потом узнала, что нужна атури, чтобы… — Тааль поколебалась: она не забыла, само собой, слова мальчишек о сиденцах и возвращенниках, но есть ли смысл держать это в секрете?… — Чтобы остановить тауриллиан.

Раздалось несколько возгласов — не то возмущённых, не то радостных. Большой Ли поймал одного из светлячков и, помрачнев, зажал его в кулаке; светлячок медленно сменил цвет на густо-малиновый.

— Как это понимать, Дана? Все мы знаем, что некое чистое существо, — он с убийственной насмешкой покосился на Тааль, — нужно тауриллиан, чтобы закончить обряд и построить Мост… Сами понимаете, какой и куда. А она является, и вот пожалуйста — всё вдруг совершенно наоборот. Она, оказывается, летела сюда помешать им. Ну надо же, какая отвага, от майтэ и ожидать трудно…

Дана не успела ответить, поскольку вмешалась юная плясунья:

— Не просто чистое существо, а самое чистое в Обетованном, — поправила она. Услышав заветное слово, Тааль вздрогнула.

— Вы хотели сказать — в Лэфлиенне?…

— Мы привыкли называть Обетованным весь мир, о превращённая майтэ, — боуги по-кошачьи сморщила нос. — К чему делить материки на «там», где якобы так чудесно, и «здесь», где якобы хуже?… С тех пор, как Зелёная Шляпа уплыл в это хвалёное Обетованное, мы не получили от него ни одной доброй вести… Может, наши предки и пожили там какое-т время — однако теперь там не осталось удобных полян, а фокусы с кладами никому не интересны.

Зелёная Шляпа?… Выходит, в Обетованное можно вот так просто «уплыть» — но на чём, в такую-то неизмеримую даль? Возможно, дело в тех деревянных махинах с резьбы тауриллиан в Молчаливом Городе — в тех, о которых Фиенни не успел рассказат ей?…

Тааль нервно заломила руки, уже не пытаясь справиться с волнением и перестав что-либо понимать.

— Я ищу вашей помощи. Больше мне не к кому обратиться.

— Можно подумать, у нас мало своих сиденцев… — заметил Лорри; он немного выступил из тени, и Тааль заметила, что его шевелюра отливает не рыжиной, как у остальных, а опасным багрянцем. — Зачем ты пришла? Мы не лезем в дела бессмертных, не нужно нас туда втягивать. Так идёт уже много веков, и мы не жалуемся. Мы в убежище, право на которое заслужили давным-давно. Мы под Холмом: это всё, что ты видишь. А тауриллиан — на поверхности, вместе с кентаврами, оборотнями и прочими, кто выбрал жизнь южнее Пустыни… Да и сама Пустыня — там же, и твой волшебник, и дорога к твоему гнездовью. Я слышал, что в Городе мёртвых есть портал прямо к нам, сюда, но думал, это всё слухи… — Лорри покачал головой. На ухо к нему сел крупный светлячок, и он сразу стал совсем не опасным — только грустным и уставшим отчего-то. — Кем бы ты ни была на самом деле, лучше уходи. Игры духов и тауриллиан — не для нас… И никто из всего селения дольше меня не отговаривал тогда Шляпу от его ухода. Я всё сказал, — Лорри сел за стол — точнее, повалился, точно опустевший мешок.