Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Чем дальше лились слова, тем отчётливее Тааль понимала, что не в силах высказать самое главное.

— Не нужно, — мягко прервал Фиенни и поправил лёгкую вуаль, которую подарил ей, чтобы прикрыть голову от пекла. — Мы ещё встретимся, если так распорядится судьба…

— …Но она вряд ли так распорядится. Верно?

Фиенни не ответил. Отвёл глаза и кивнул на площадку:

— Тебе пора, Тааль. Не забудь зайти к боуги, они ждут тебя… И постарайся узнать всё, что получится, об обряде тауриллиан, — лоб Фиенни прочертила уже знакомая Тааль морщинка. — Не представляю, что именно может им от тебя понадобиться, но лучше быть начеку.

Над ними раздался шорох крыльев. Тааль подняла голову и в разжарившемся небе увидела полупрозрачного, ртутно-струистого дракона — того самого. Он кружил над Фиенни, будто ястреб, охотящийся на птенцов.

— Если мы всё-таки увидимся, я попрошу его прийти к тебе, — твёрдо пообещала Тааль. А потом, не дожидаясь ответа, вошла в сверкающий круг.

Она ожидала боли, или нового наплыва видений, или полного бесчувствия, как в пустынных испытаниях, — но в этот раз магия показала себя удивительно будничной. Тааль как бы задремала на несколько секунд, а потом очнулась, — вот и всё. Волна сухого, раскалённого воздуха Пустыни поднялась от ярких камней и накрыла её с головой, чтобы схлынуть совершенно в новом месте.

Тааль покачнулась и неуклюже завалилась набок, не удержав равновесия: справляться с этим громоздким телом было всё ещё нелегко…

Вместо камней или уже более привычного песка её локоть упёрся в траву.

Настоящая трава. Всё ещё не веря, Тааль провела по ней рукой — гладкий, шелковистый зелёный ковёр. Травинки тонкие, но сочные, совсем как в краях у Высокой Лестницы, где майтэ вплетают их в гнёзда. Тааль так давно не видела нормальную, живую траву, не прикасалась к ней, что у неё по-дурацки защипало глаза.

Воздух здесь — где бы ни было это «здесь» — не язвил Тааль ни жаром, ни холодом; свежий и прохладный, прозрачный от чистоты, он так и манил в полёт, о котором ей теперь нельзя и мечтать. Тааль вдыхала глубоко, стараясь втянуть в себя как можно больше этого воздуха; он пьянил сильнее, чем маковые зёрна, которые в их гнездовье любил поклевать шалопай Руоль.

Она оперлась на локоть, села и не сразу заметила, что глупо улыбается сквозь слёзы. Под ней был пологий, по-звериному обросший травой холм без единого дерева. Ещё несколько таких же холмов окружали его с трёх сторон, а в ложбине меж ними плавно изгибалась неширокая желтоватая дорога. Просто дорога, совершенно обычная — какое счастье после Дороги Драконов, полной видений и каменных скорпионов, после безумных мороков Пустыни, после призраков Молчаливого Города!.. С четвёртой стороны, на западе, лежала ровная земля — равнина или, скорее, большая поляна, поросшая луговыми цветами. За ней чернел лесок, будто бы полыхающий под золотистым закатом. Кажется, дубовая роща — впрочем, зрение Тааль в теле двуногой сильно притупилось, и она была не уверена.

Где же Пустыня, и как Тааль попала сюда? Если преодолеть колдовской барьер так легко, почему он вызывает столько хлопот у тауриллиан?

Тааль осторожно встала, продолжая вбирать тихую красоту этого места. Здесь было так спокойно, что ей не хотелось думать ни о тауриллиан (которые, возможно, уже где-то поблизости), ни о лукавых духах и боуги, с которыми ей придётся говорить. Переливы неба над головой разбудили в ней новый приступ исконной жажды — хотелось кричать от желания подняться туда, почувствовать в перьях тугое сопротивление ветра…

Но стыдно кричать, когда твои крики ничего не изменят. Уж лучше помалкивать, сохраняя своё достоинство — по крайней мере, так всегда думал отец.

Дневная яркость ещё не до конца покинула небо, и облако на границе синевы с золотом напоминало драконьи крылья. Тааль вздохнула, мысленно посочувствовав Фиенни: как жаль, что он не может покинуть свой мёртвый город и оказаться тут вместе с ней. Ему бы понравилось — а если он был здесь раньше, то наверняка уже нравилось…

Отряхнувшись, она стала спускаться с холма и уже через несколько шагов расслышала первый далёкий звук вне шума ветра и шелеста. Тааль снова замерла — настолько дико это было после всего пережитого. После разорённого гнездовья, глумливых загадок Хнакки, душевных истязаний в пещере Эоле, после знания о войне… Вдали, со стороны леса, играла музыка — какая-то скрипучая и слегка несуразная, слишком тяжеловесная по меркам майтэ, но всё же музыка. Весёлый мотив набирал скорость, обещая сорваться в пляску; слух Тааль по привычке нащупал незамысловатую мелодию.