Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Служанка матери и Эвиарт, оруженосец дяди Горо… Эвиарт был сыном рыцаря, когда-то присягнувшего дедушке — собственно, старый лорд и посвятил в рыцари его, безродного крестьянина из деревушки Роуви. Как и многие другие рыцари, отец Эвиарта жил в Кинбралане, верно служа их семье; как и многие другие, он погиб в одном из первых сражений Великой войны — кажется, когда альсунгцы атаковали Веентон. Тогда дедушка Уны ещё не сдался им, ещё не уверился в том, что борьба тщетна.

Эвиарт всегда путешествовал с ними — как слуга дяди, оруженосец и охранник одновременно. Уна не предполагала, что у него есть что-то со служанкой матери. Замковые сплетни об интрижках между слугами вообще никогда её не занимали.

Тем не менее, вид этих двоих громко и красноречиво обо всём рассказывал. Они вышли из тени дуба, раскрасневшиеся и растрёпанные; в нескромном свете луны Уна заметила, что служанка торопливо застёгивает платье… Она отвернулась, не зная, куда смотреть.

— Миледи, я… Мы… Нам очень жаль, — шёпотом проблеял Эвиарт, отходя от служанки к самому колодцу — так, словно стоял рядом с драконом. Выглядело это забавно, но Уне было не до шуток. Они оба видели. — Мы думали, Вы уже у себя… И спите… Мы…

— Мы просто беседовали, — заверила служанка, умоляюще складывая у груди руки. — Клянусь Льер! Пожалуйста, не говорите миледи Море… Прошу Вас. Ваша матушка… Так строга.

Эвиарт с досадой покосился на неё и хотел что-то добавить; Уна подняла руку, и он с клацаньем захлопнул рот.

— Тайна за тайну, — с нажимом сказала Уна, попеременно глядя им в глаза. Голос звучал как надо, холодно и уверенно, хотя её всё ещё потряхивало от паники. — Я не скажу о вас матери и дяде, а вы будете молчать о… О том, что видели. Это приказ.

Служанка благодарно закивала, а Эвиарт осклабился с пониманием.

— А что мы видели? Я — ровно ничего, — пробасил он, невинно хлопая ресницами. — У миледи бессонница, миледи вышла подышать свежим воздухом… Вот и всё. Разве нет, Савия?

— Именно, в точности так! — громким шёпотом подтвердила служанка. — Ничего плохого, ничего необычного… Пусть бездна меня заберёт, если я наклевещу на Вас, миледи!

Уна кивнула и сглотнула слюну, прогоняя противную сухость во рту. Довериться этим двоим — малоприятная перспектива, но что ей остаётся? Как по-идиотски всё вышло: с успехом прятаться столько лет, и вот теперь… Голова снова полыхнула болью. Она приложила ладонь ко лбу.

— Хорошо, что мы поняли друг друга. Мне нужно побыть одной.

— О, разумеется, миледи! — прощебетала Савия, схватила оруженосца под руку и с неженской силой оттащила от колодца. — Считайте, что нас уже нет. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — прогудел Эвиарт. — И спасибо, миледи…

Уна подождала, пока они уйдут, рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Луна и звёзды еле проглядывали сквозь чёрные кружева веток и листвы; дуб укрыл её куполом, и она устало привалилась к нему спиной. Что теперь делать? Не надеяться на их молчание и всё рассказать самой? Неужели у неё не удастся даже поговорить с тётей Алисией перед тем, как каяться матери?…

Мама будет очень зла — и на Дар, и на то, что Уна лгала столько лет. На второе — сильнее, чем на первое. Уна нисколько не сомневалась.

Как и в том, что мать ни за что, никогда не отправит её в Долину Отражений — в сердце Дорелии, королевства-врага, ставшего к тому же в разы сильнее из-за захваченного Феорна. Обучаться тёмному искусству, которое отдало их страну королеве Хелт и, возможно, когда-то сбило с пути лорда Альена…

Уна едва-едва, краешком сознания коснулась мысли о нём — и ледяная игла тут же вошла ей в сердце. В глазах потемнело. Она скатилась со скамьи и ударилась коленями о корень дуба, хватая ртом воздух.

Дар опять говорил в ней. Уна видела.

Воздух дрожал от магии, земля исходила гулом. Невидимый жар глодал Уну, пробираясь под ткань плаща и ночной рубашки. Туманные, размытые образы мелькали перед ней — и постепенно обретали чёткость. Магия Обетованного — древняя и свободная, подвластная лишь мастерам и лишь ненадолго, — билась в неё, как мотыльки бьются в стекло масляной лампы. Маленькие молнии, точно перепонки, потрескивали меж пальцев. Уна чувствовала себя полной сил, как никогда — и, как никогда, беспомощной перед миром вокруг…

Она видела, как много столетий назад (безумно давно — наверное, ещё в первые века человеческих королевств), когда люди ещё не овладели этим материком полностью и вынуждены были делить его с другими, на этом самом месте раскинулась густая чаща. Ни гостиницы, ни тракта ещё не было и в помине — как не было и этого дуба, зато рос другой, его могучий предок… Уна откуда-то знала, что перед ней — как раз те времена; те, когда люди уже приплыли в Обетованное с запада, но ещё не вытеснили туда — прочь, за море — драконов и полуконей-кентавров, духов и разумных птиц, оборотней, русалок и драконов… Когда города агхов, кузнецов и добытчиков золота, процветали под всеми горами материка, а не в единственном городе Гха'а, и когда они не скрывались там от дневного света. Когда Отражения ещё не закрылись от людей в своей Долине, а их глаза и колдовские зеркала никого не приводили в ужас. Когда магия полноправно владела миром.