Татьяна Иванова - На перепутье миров

— Е-мое, — скорчилась она, — блин, как же больно!

Она и так не знала, как дотянуться до сосуда, а тут еще это.

Медленно передвигаясь, и с трудом превозмогая боль, она полезла по креслу на стол, цепляясь руками за все, что попадалось на пути. А попадались ей преимущественно ноги и висящие вдоль туловища многочисленные руки пузатого читаки. Вот уже и заветная бутыль. Совсем рядом. Но сначала Алекс начала вытягивать чашку из рук Дано, чтобы, когда тот придет в себя, он не смог сделать спасительный для него глоток. Это было трудно. Хотя читаки не подавал признаков жизни, но держал наполненный сосуд крепко. Женщина начала вырывать его. Но Дано держал посудину мертвой хваткой. Алекс то хваталась за больной живот и стонала, то снова усердно рвала добычу из чужих сильных рук.

— А ну, давай, — злилась она, дергая чашку изо всей силы, — отдай, сказала!

В этот момент свет перестал дергаться, засветил ярко и равномерно, и Дано открыл глаза. То, что он увидел перед собой, ошеломило его, он отшатнулся, его вечно заплывшие от жира глаза округлились и стали похожи на две баранки с начинкой внутри.

— Ты … — придя в себя, он стал отвоевывать предмет, — ты… что?

Но присутствие Алекс делало его почти немощным. Руки его дрожали, лицо перекосилось, тело то раздувалось, то сдувалось вновь. Зато у Алекс моментально прошли боль и неприятные ощущения, и теперь она стала действовать с удвоенной силой.

— Отдай, я тебе сказала! — с ненавистью бросала она в лицо сопернику и рвала, рвала из его слабеющих рук заветную чашку, — все равно заберу.

— Уйди, — слабо сопротивлялся толстяк, — уйди, прошу. Не делай глупости, пожалеешь.

Но силы его таяли на глазах. Он продолжал опухать и раздуваться. Еще один рывок Алекс, и оба с грохотом рухнули со стула. Жидкость вылилась на пол. Дано, несмотря на мучения, был все равно сильнее. Он, корчась и постанывая, подмял под себя Алекс и начал двумя руками выдавливать ей глаза. А остальными конечностями скручивал ей руки и ноги. Это было ужасно. Алекс плакала и кричала, не в силах сбросить с себя тяжелого монстра. Ей было больно и обидно. Ради чего, спрашивается, она пошла на эти жертвы, чтобы лишиться зрения, а потом и жизни? Руки Дано слабели, но борьба продолжалась. Еще секунда, и Алекс резко сорвала пальцы со своих глаз и вывернулась из-под мужчины. А потом и вовсе оказалась сверху. Она не сразу стала видеть, но постепенно зрение прояснилось, и, придавливая всем туловищем к полу распухшего и уже посиневшего Дано, она поймала взглядом его вытаращенные три глаза, потом повернувшись в сторону, заметила молча стоящих у стены нескольких даоров. Те не двигались с места, а только молча смотрели на драку. Почему они не спешили помочь ей?

— Помогите! — закричала она беспомощно, — Помогите мне!

В это время толстяк вновь попытался подмять ее под себя, но все его тело дрожало и тряслось, как в лихорадке. Наконец он издал протяжный вой, откинулся на пол и стал трястись в предсмертных судорогах. В этот же момент даоры, словно отлепившись от пола, дружно ринулись на середину комнаты. Несколько из них подскочило к истерзанной и раненой Алекс, другие стали скручивать веревками трясущееся обезображенное тело толстяка.

Вид женщины был ужасен: из глаз сочилась кровь, руки и ноги были покрыты ранами, но слез не было. Алекс находилась прострации, кажется, она даже не чувствовала боли. Ей было все равно, куда ее несут и зачем. Она не сопротивлялась, когда ее стали вытирать и смазывать чем-то раны. Потом ее усыпили…

… -Эй! — сквозь сон услышала она голос Сахи-даора, — ты неплохо выглядишь.

Женщина медленно открыла глаза и огляделась. Она лежала на огромном столе. Вокруг было множество каких-то аппаратов, а прямо перед Алекс стояли десяток даоров. Среди них можно было угадать и двуглазых полукровок, и чистокровных четырехглазых даоров. Впереди всех — Сахи-даор и его отец Тани-даор.

— Спасибо за помошь, — одними глазами сказал Тани.

— Ты очень нам помогла, — уже вслух продолжил Сахи-даор, — мы не могли спасти тебя раньше. Дано даже в самом слабом состоянии способен парализовать окружающих. Был способен.

— Я знаю, — почти шепотом произнесла Алекс, — я так и поняла. А где он?

— Мы запечатали его в вековой изолятор. Больше он никому и никогда не сможет навредить.

— Вы говорили про рассвет? Я его прозевала? — Алекс с трудом приподнялась на локтях и посмотрела в окно где, как ей показалось, было очень светло, совсем не так, как всегда.