Александр Ледащёв - Редхард по прозвищу Враг-с-улыбкой [СИ]

Не оборачиваясь, бросился он бежать в сторону Веселого Леса, благодаря судьбу за то, что слух его слабее человечьего и крики детей и рев пожара скоро стих за спиной. Хотя бы за это был он благодарен судьбе. Когда это кончится? Что его заставят делать завтра?

И тут над Веселым Лесом — да что там — Лесом! — над всем краем прогремел знакомый ему голос, голос Удольфы. Но что это был за голос! Он прижимал к земле, гремел весенним громом, он подавлял и… Он был прекрасен. «Терпение Ведьм Веселого Леса истощилось! С этого дня, если чей-то ребенок сорвет в Веселом Лесу хотя бы земляничку, если кто-то хотя бы наберет валежника для костра, хотя бы просто забредет в Лес, наказание будет нести вся округа Веселого Леса! Все вы видели моего змелюдя, вызванного мной из небытия, но вы не знаете, на что он способен! Он разорит все фермы в округе, уничтожит посевы, скот и вырежет вас всех, всех, до единого! Помните! Помните! Знайте и помните!» Голос смолк. Редхард, замерший на время монолога Удольфы, снова поспешил к Веселому Лесу, торопясь узнать, что ждет его завтра.

Но до завтра, как оказалось, надо было еще дожить! В Веселом Лесу от высокого дуба отделилась изящная фигура в тяжелом, бархатном плаще, черных штанах-кюлотах, белоснежной сорочке, высоких чулках белого тиразского шелка и в туфлях с пряжками. Вырядиться в лесу подобным образом мог только вампир. Да это и был вампир, как увидел Редхард, тот самый Никер, которого он когда-то назвал «женовидным».

— Ну, вот мы и встретились, любимый штиц Удольфы, — томно улыбнулся Никер. «Штицем» называлась порода собачек, мелких, как кошка, тонконогих, лупатых и вечно дрожащих, любимая порода дам высшего света.

— Что тебе нужно? — устало спросил Редхард, чувствуя, что сейчас он к оскорблениям не готов. Если бы он умел, он бы плакал. Но он не умел.

— Мне? Ты, ничтожество, назвал меня, Никера, вампира высокой крови, «женовидным» и получил всего несколько тумаков. Маловато, не кажется? Сейчас я слегка проверю твою шкуру на прочность! — в руке у Никера оказался тяжелый хлыст, сплетенный, как видел змелюдь, из проволоки. Такой хлыст в умелых руках справился бы и с его шкурой, тем более, что на конце был прикреплен грузик.

— Пропусти меня, Никер, меня ждет Удольфа! — последний раз попытался Редхард обойтись миром. Ролло. Ролло Огонек. Не время.

— А мы недолго! — нежным, высоким голосом пропел Никер и обрушил хлыст на голову Врага. Точнее, думал, что обрушил. Редхард, совершенно потеряв голову от ярости, нырнул под удар и его четыре пальца с поистине каменными когтями легко проломили грудную клетку вампира и пробили сердце. От страшного удара другой рукой с плеч томного кровососа слетела голова. Все.

Все?! Он только что убил нежитя! Вампира! Без серебра! Осины! Голыми руками! Никер был мертв. Так. Кажется, что-то, наконец, забрезжило перед ним во мраке. Не ответ, нет. Но еще частица паззла. Редхард брезгливо вытер руки об его плащ, сдернул с зада штаны до колен и бесшумно ушел во тьму. Тяжелая туча заволокла небо и рухнул слепой летний ливень, сбивая все возможные следы Редхарда. И очень скоро прекратился. Повезло. Ему повезло, старику виллану нет, Никеру нет, а ему повезло. Змелюдь-счастливец!

Он тяжело поднялся по ступенькам к покоям Удольфы, но путь ему преградил гролл.

— Доложи обо мне, — попросил Редхард, — я с донесением о работе.

— Госпожа Удольфа не принимает нынче никого, — спокойно отвечал гролл, — но она велела спросить тебя, когда ты появишься, сделал ли ты работу. Сделал?

— Да, сделал, — прорычал змелюдь в лицо гроллу.

— Тогда это для тебя, — и гролл вынул из поясной сумочки стебельки травы и протянул Редхарду. Тот машинально сосчитал их. Девять. На два больше, чем обычно. Подачка за новую работу. Он стукнул хвостом по ковру и ушел к себе. Равнодушно бросил стебельки на стол, есть не стал. Привалился к оконной раме.

В свете мелькнувшего молодого месяца он видел все так же, как человек — в ясный полдень. Со двора в чащу лесу скользнула женская фигура. Удольфа. Ошибиться он не мог. Что-то просто требовало, приказывало проследить за ней. Почему именно сегодня? Почему именно за ней? Почему именно так? Не суть важно. Он открыл окно и, несмотря на его небольшие размеры, умудрился выскользнуть в него, без шума прыгнул во двор и поспешил, со всем бережением, за Удольфой.

Он видел ее впереди, благо, что вблизи от замка Веселый Лес не был столь непролазным и дремучим, как в других местах. Был час Совы. Куда же ты так спешишь-то, прекрасная ведьма? Кто же там тебя так ждет? Какой-нибудь очаровательный упырь? А если Никер?! Нет, она бежит (Удольфа? Глава нежити? Бежит?! Ого!) в другую сторону.