Мэри Пирсон: Морриган

Недра, Онни и Пата поворчали, но не стали больше меня журить. Они привыкли полагаться на Аму. Та была самой старшей, возглавляла наше племя и единственная помнила прежний мир. К тому же мы привыкли к переездам с места на место в поиске тихой благодатной долины. Где-то же такая существовала. Ама в это верила. Видела её собственными глазами в детстве, до того как пошатнулись земные устои и с неба западали звёзды. Где-то должно было существовать место, где мы сможем не бояться стервятников.

Я утер кровь из носа. Я знал: нож лучше не доставать… но я не всегда буду на голову ниже Стефана. Он тоже это знает. Последнее время стал реже отвешивать мне оплеухи.

— Ты прошлялся весь день, а принёс лишь мешок травы? — набросился он на меня.

Пиерс попыхивал трубкой, втайне злорадствуя над спектаклем, который устроил Стефан.

— У тебя в руках и того нету.

Остальные заржали в надежде разъярить Стефана ещё больше, чтобы набросился на обидчика, но тот лишь раздражённо отмахнулся от шпильки.

— Не каждый же день мне притягивать домой по молочному поросёнку. Все должны вносить свой вклад.

— Подумаешь, спёр поросёнка. Пятиминутное дельце, — осадил его Пиерс.

— Вот как, старик? Не ты ли недавно набил им брюхо?

— А я вот не набил, — фыркнул Лиам. — Тебе стоило украсть двоих.

Бросив камнем, Фергюс велел всем заткнуться. Он был голоден.

Так у нас в лагере происходило каждый вечер — вечно на волоске от обидных слов и потасовок, но мы черпали друг у друга и силу. Никто не осмеливался перейти нам дорогу: боялись последствий. У нас были лошади. Было оружие. Мы заслужили право изничтожать других.

Лаурида взмахом подозвала меня к себе, и я вывалил перед ней добычу. Мы начали вдвоём чистить нежные луковицы, затем взялись за грубоватые стебли. Я знал, что она будет довольна. Лаурида любит зелёные побеги, жарит их в свином жиру, а стебли побольше перемалывает в муку. Хлеб у нас редкость… разве что тоже украден.

— Где ты их нашёл? — спросила она.

— Нашёл что? — удивлённо посмотрел на неё я.

— Вот это. — Она протянула жменю нарезанных стеблей. — Что с тобой такое? Солнце голову напекло?

Стебли. Ну конечно. Всего-то.

— У одного пруда. А что?

Лаурида отвесила мне оплеуху и наклонилась рассмотреть мой кровоточащий нос.

— Однажды Стефан его тебе сломает. Оно и к лучшему. Больно уж ты смазливый.

Про пруд Лаурида уже позабыла. Я не мог рассказать, что та девчонка сегодня застала меня у него врасплох, а не наоборот. Разбитым носом не ограничилось бы. Стыдно, когда на тебя кто-то вот так неожиданно сваливается, в особенности один из них. Они все тупые. Медлительные. Слабые. Та девчонка — ну и дура! — даже показала, как отбирать у неё еду.

На следующий день я вернулся к пруду, но в этот раз спрятался за грудой камней и стал ждать. Через час, не выдержав, забрёл в заросли рогоза и принялся рвать стебли, надеясь, что удастся её выманить. Не удалось. Возможно, она была умнее своих соплеменников. Возможно, действительно прислушалась к предостережению. Да, я её напугал. Теперь это мой пруд. Пруд грозного Джафира, на веки веков.

Набив мешок, я проехал дальше на юг в поиске её лагеря. Лошадей у них не было, мы проверяли. Девчонка явно жила неподалёку от пруда, но я не нашёл ни единого следа.

— Морриган, — покатал я звуки на языке. — Мор-и-ган.

Моё имя Харрик не знал и каждый свой приезд называл новым, а её дал себе труд выучить. Почему величайший воин на земле запомнил имя какой-то тощей, слабосильной девчонки? Тем более одной из Выживших?

Ничего: найду её и вырву признание. А потом приставлю ей нож к горлу: пусть слёзно молит отпустить. Поступлю, как Фергюс и Стефан с теми из её племени, кто прятал от нас еду.

С вершины холма открылся вид на долину. Безлюдно, только ветер колыхал траву. Девчонка спряталась хорошо. Я нашёл её лишь через четыре года.

— Здесь, — сказала Пата. — Это хорошее место.

Позади осталась запутанная тропа, по которой нас трудно было проследить — крепнущее с каждым днём Знание помогло мне отыскать её.

Ама смотрела на заросли. На множество возможных укрытий. На холмы и скалы, что скрывают нас из виду. Однако в основном её внимание было обращено на собственное племя. Мы устали. Проголодались. Скорбели. Не так давно стервятники убили Рианну за то, что отказалась отдать козлёнка у неё на руках.