Павел Брыков - Зеница рока [СИ]

[1] Писачасы, ракшасасы, йаксасы, гшсачасы, нишичары — вампиры, демоны, чудовища — создания тьмы, вышедшие из тела Брахмы и живущие в Тала — подземном царстве тёмных созданий, жилище великанов-людоедов, призраков и демонов. Во время Священной войны князья адхарма призвали это мерзкое воинство для усиления своей армии. Хату-дхана — колдуны-погонщики, сумевшие подчинить себе гостей из потустороннего мира.

Высоко-высоко в небе, среди клоков мохнатого хлопка парила чайка. Вольный нрав, любовь к свободе привели её сюда, далеко от родного гнезда. Птица пыталась спуститься к воде, да не могла совладать с мощным порывом ветра, поднявшимся от голубой скатерти моря. Ей повезло — когда начала уставать, устали и упругие воздушные струи. Чайка увидела ведомый серыми парусами корабль, сложила крылья и устремилась вниз к полотнищам флагов. Она знала — где люди, там и еда.

— Вот не везет, так не везет! — сквозь зубы прошипел Георгий, оглядывая горизонт.

«Афродита» вышла на поверхность в тот момент, когда звезды погасли, а луна исчезла. Водная гладь была чиста, и непонятно, где они, куда плыть? Ветер попутный или наоборот? В дополнение ко всему солнце, словно заколдованное, упорно пряталось в утреннем тумане, а когда он рассеялся, ушло за единственную на небе тучу. Астролябия в таких случаях бесполезна, поэтому оставалось ждать наступления ночи, да молиться, чтобы она была звездной.

Купец Георгий не знал, где он находится, у каких берегов, около Эллады или Тавриды?

— Вот не везет, так не везет!

Беда пришла, когда они с дядей вернулись от Улейбуллы домой. Семион велел постелить племяннику на полу в гостевой комнате — там было не так жарко. Купец лег на войлок, брошенный на каменные холодные плиты. Идущий от пола холодок разгонял ночную духоту и позволял вольно дышать.

Только Георгий заснул, только ему приснилось…

Он уже не помнит, что снилось, но, наверное, приятное и куда лучше той трезвой действительности, в которую нагрянули гости, растолкали, заставили одеться, куда-то идти. Очутившись на пороге дома, вдохнув ночной по-морскому свежий воздух, он окончательно пришел в себя, проснулся. По бокам стояли два высоких турка, держа, вернее, поддерживая купца за руки. Тут же был их предводитель — полный низенький преклонных лет, похожий на круглый тюк шелка мужчина. Гость поднес украшенным богатым перстнем палец и что-то пытался ему втолковать. Георгий, наметанным глазом, про себя отметил мастерство работы ювелира, и его стоимость: в кольцо был вдет лал размерами с перепелиное яйцо. Ого, а перед ним настоящий богач! Вот тут — то уши и глаза грека по-настоящему открылись, а голова окончательно обрела способность соображать.

— А где дядя? — спросил он богача.

— Причем тут ваш дядя? Вы что не слышите, о чем я говорю? А я говорю страшные вещи. Назара надо спасать, меня надо спасть, и вам себя надо спасать. Потому, что после нас примутся и за вас! — палец гостя больно уткнулся в золотое распятие, спрятанное на груди грека.

— Кто примется? О чем это вы?

— О! Аллах Всемогущий! Дай мне силы выдержать речи этого осла! Пробить стену его глупости! — Перс завопил, наблюдая за реакцией Георгия: — Караул! Убивают!

Грек огляделся по сторонам — в переулке никого кроме гостей не было, и возмутился:

— Чего орете? Кто убивает? Кого убивают?

— Тебя, дурак ты припудренный! Если будешь стоять здесь баран бараном, да глаза таращить, придут слуги шейха сиратинцев и зарежут!

— Меня? Я-то тут причем? И шейх причем? Ведь их сколько лет как… Или есть?

— Есть, — прокричал гость. — И они чуть не убили вашего друга, Назара.

После этих слов греку ничего не надо было объяснять. Он пошел за гостями в тень соседнего дома, сел на ковер и скоро прибыл в комнату, где на кровати лежал мольфар. Тут же на полу, облокотившись на стену, сидели два полуголых индуса, старуха, держащая на руках девочку лет семи-восьми. Георгию объяснили, что Назара попросили сопроводить Гульнару — так звали ребенка — и только он заступил на службу, как на него и на Искандер-ата — «парчовый куль» назвался этим именем — напали сиратинцы. Это произошло полчаса назад. Сейчас они находились в доме слуг посла правителя Индии.

Георгий слушал перса и мрачнел с каждым словом. Пусть угроза, о которой говорил Искандер-ата, ему лично пока не грозила, но не ровен час, выследят Гульнару…

«О, Господи», — мысленно простонал купец: «Что здесь делает дочка самого Махмуд-бега?». И как он очутился в компании, притягивающей неприятности. Надо помочь им и, выходит, себе. Купец подошел к Назару, нагнулся — горец лежал на животе, бледный, лоб усыпан бисеринками пота, на спине разорванная рубаха и в прорехе был виден багровый с почерневшими краями страшный рубец.