Павел Брыков - Зеница рока [СИ]

Готов ли?

Махмуд-бег очнулся, вывалился из забытья и в этом ему помог крик-вопрос, пульсирующий как барабанная дробь: «Готов ли ты? Готов ли…».

Сон ушел.

Где-то капала вода.

Сверху доносился еле слышный шелест. Такой звук издают крылья летучих мышей, когда их очень много, и они трутся друг о друга. Наверное, он в пещере. Поэтому так темно. Волшебник ощутил, что лежит он на скверно пахнущей овчине. Пытался прислушаться, что происходит вокруг, но мешал звон в голове и вообще он чувствовал себя необычно, словно после… Да, когда-то в молодости Махмудпопробовал сейджаб — кашицу из перетертого корня морок-травы. Тогда его, как и сейчас, немного подташнивало, но это была необычное, приятное ощущение, его лицо чуть онемело, движения замедлились. Шехир-эмини попытался крепко сжать кулак, но не получилось, словно пальцам было лень проявлять силу… И дышалось легко, не болела спина, как будто и не было удара о камни четыре года назад, когда он от жары потерял сознание и упал с винтовой лестницы.

Все понятно.

Его…

Его кто-то накормил сейджабом. И почему он здесь находится? Что случилось?

Мысли неслись горным потоком. Махмуд-бег с ужасом осознал, — он не помнит, что было вчера! Совершенно выпало из памяти, как он молился, как ложился спать. А неделю назад? Не помнит! Возраст преклонный, зачем хорохориться, но не настолько же, не до провалов в памяти!

И почему он находится в пещере?

Так, пора во всем разобраться. Волшебник попытался встать, но…

Не получилось!

Тонкие шелковые шнурки стянули кисти рук, шею, грудь, пояс, ноги в коленях и в щиколотках. Вот так новость — он пленен! Это интересно… Махмуд-бег даже улыбнулся. С ним незнакомцы пытаются играть в старую забаву — расплетай. Во время долгих стоянок в степи, маги черной сотни часто так играли — завязывали друг друга по очереди, и пытались вырваться. Иногда с помощью магии, иногда полагаясь только на свою ловкость и терпение.

Что надо делать?

Успокоил дыхание, расслабил все члены, сначала ступни, потом икры, бедра, ягодицы, пояс, живот, грудь, и дальше плечи и руки до кончиков пальцев…

Вот только эта затея ни к чему хорошему не привела. Тонкие веревки не чувствуя преграды опали вслед за плотью, и теперь, когда настала очередь малейшего напряжения, паутина врезалась в кожу.

Это неприятно. Теперь Махмуд-бег не мог даже глубоко вздохнуть. Мысль, что ему, наверное, предстоит так лежать до утра, не обрадовала. А кто сказал, что его утром отпустят? Шехир-эмини расстроился, даже возмутился! Но… Вдруг такие простые первобытные эмоции разбудили в нем того, трезвого настоящего Махмуда-бега, и подсказали, что всё окружающее — сон, что под действием сейджаба он ничего не поймет, как бы не старался, не сможет правдоподобно проанализировать ситуацию, в какую попал. Что надо просто попытаться заснуть, и через некоторое время ему станет легче. Уйдут ненужные воспоминания молодости, вернется память, и он сможет найти выход, распутать веревки. Он поймет, где он и что с ним.

Надо просто поспать.

Махмуд-бег улыбнулся, и постарался не обращать внимания на сдавившую грудь шелковую паутину. Он знал, пару минут и всё пройдет, — он всегда засыпал быстро. Если у человека чистая душа, ему незачем по ночам мучить себя сомнениями…

Когда дремота накрыла разум шехир-эмини, ему почудилось, что рядом пищат летучие мыши. Перед тем как волшебник заснул, эхом мелькнула мысль: «Что они здесь делают? Не хватало ещё, чтобы во сне нетопыри выпили его кровь».

Очнулся шехир-эмини в одно мгновение.

Сколько времени провел в беспамятстве, неизвестно, но в этот раз он был почти тем Махмуд-бегом, который помнит день рождения своего наследника. Почему почти? Потому что он знал: умер правитель Востока, умер старый мудрый волшебник, умер муж и отец. Он знал, что его тело покрывают пузыри ожогов, его глазницы сейчас — истекающие сукровицей язвы. Он помнил, как недавно страдал, казнил, и снова страдал. Но это была боль душевная, а сейчас ему было легко, словно лежал не на овчине, а на русской перине. Значит, его ещё поддерживает дурман морок-травы, но когда пройдет время, — а оно приближается неотвратимо — настанет для него Джаханнам на земле.

Слепой, беспомощный, спеленатый узами.

В этот раз Махмуд, ощутив на теле тонкие шелковые щупальца, не улыбался, потому что знал, кто его связал. И почему. Он бы поступил также. Наверное, его лицо, да и всё тело покрыто кашицей из огнелова — перемолотой массы морозного хоботка, подорожника, мяты и тысячелистника.