Джессика Клусс - Мрачно темнеющий свет

– Я не хочу, чтобы она об этом беспокоилась. Не сейчас, – вздохнул он.

Я открыла свои бумаги на описании колдунов предреволюционной Франции. Блэквуд взял одну из бумаг. Пробежался глазами, затем перечитал еще раз, но на его лице ничего не отразилось.

– Это из твоего колдовского сундука, не так ли?

– Тут интересно. Тебе бы почитать, – проговорила я.

– Уайтчёрч велел тебе держаться от всего этого подальше . Ты вообще когда-нибудь слушаешь старших?

– Да. Когда я думаю, что они правы.

Он разве что не застонал:

– Почему бы тебе вместо этого не почитать романы?

– Я разложила все по датам. Посмотри.

Упорядочивание всего делало меня счастливой. Когда я была маленькой, мне нравилось раскладывать книги в библиотеке Бримторна по алфавиту. Иногда за угощение я сортировала их по цвету. Я пыталась увлечь Рука, но он падал на пол и притворялся, что умер.

Блэквуд ущипнул себя за переносицу, но затем все-таки сел на диван рядом со мной; сиденье прогнулось под его весом, и я успокоилась.

– Ты считаешь, здесь есть что-то, что может нам помочь?

– Любая деталь о Ре́леме, неважно, насколько незначительная, могла бы меня на что-то натолкнуть. – Я отложила одну из бумаг. С удовольствием задержалась бы на войнах Наполеона, но мне надо работать быстро.

– А какие незначительные детали ты ищешь?

– Все книги, которые я читала о Древних и их тактике, попали ко мне от ученых-чародеев. Никто не исследовал колдовскую теорию.

– Колдунам нет большого дела до войны, – равнодушно произнес Блэквуд. – Орден об этом позаботился.

Публичное использование колдовства было запрещено в Англии более десяти лет. С теми, кого на этом поймали, делали ужасные вещи. Вот почему я так отчаянно испугалась, когда Микельмас открыл мне мое колдовское происхождение.

– Тогда подумай. Если я найду что-то полезное, это могло бы изменить мнение Императора о колдунах. – Я, конечно, не ждала этого с затаенным дыханием, но не оставляла надежды.

Дверь открылась, и лакей внес поднос с изысканным чайным сервизом. Он поставил поднос перед нами на стол и разлил по чашкам дымящийся шоколад. Аромат немедленно согрел меня, и да – здесь была тарелочка с имбирными хлебцами, моими любимыми! Блэквуд вручил мне чашку; он выглядел довольным собой.

– Откуда ты знал, что я приду сюда с бумагами? – Я тут же схватила хлебец.

– Ты всегда читаешь по вечерам. Я слишком хорошо тебя знаю.

– О! Я, наверное, очень скучная.

Блэквуд на минуту задумался.

– Нет. Я думаю, мне нравится тебя предвосхищать.

– Что, я так предсказуема? – Я подула на шоколад и сделала глоток.

– Мне нравится старая добрая рутина. – Он с пристальным вниманием стал читать какую-то бумагу из стопки, а читая, положил руку на диван и коснулся края моего платья. Я немного отодвинулась. Конечно, это ничего не значило, но я не хотела, чтобы ему стало слишком комфортно.

– Хочешь мне помочь? – В конце концов, у меня была порядочная кипа бумаг. Но Блэквуд быстро отложил то, что читал.

– Мне действительно не надо в это ввязываться. – Он покосился на бумаги, как будто они кусались. – Но сообщи, если что-нибудь найдешь.

Блэквуд нагнулся, чтобы поднять несколько разлетевшихся листов. Его взгляд остановился на одном из них: они и правда были интересными. Он легко и непринужденно сел на пол. Когда я впервые его повстречала, сама мысль о Блэквуде, сидящем на полу, была бы нелепой. Как все изменилось за несколько месяцев!

– Если я найду что-то важное, ты будешь первым, кому я сообщу, – сказала я.

– Хорошо, – Блэквуд снова уставился на огонь, он был где-то очень далеко.

– Что такое? – спросила я.

Он покачал головой.

– Ничего. Читай сколько хочешь. – Он снова поднялся на ноги с грациозностью кошки и ушел.

Пока ползли час за часом, единственным звуком в библиотеке было долгое потрескивание в очаге. Я ела хлебцы, стараясь не разбрасывать повсюду крошки, и читала, пока у меня не стало рябить в глазах.

Следующие два дня все повторялось. Подъем, тренировка с Валенсом, патрулирование барьера, когда была моя очередь, а вечером – чтение в библиотеке. Я дотошно прочитывала каждый клочок бумаги, но в основном они были бесполезны.

Магический сундук извергал совершенно странные штуки. Я нашла оловянного солдатика, который превращался в живую гусеницу, если до него дотронуться. Еще попалась пудра, из-за которой моя кожа зачесалась и сделалась зеленой, затем – двадцать пустых нюхательных коробочек и крошечное ручное зеркальце с чем-то похожим на отпечаток большого пальца в центре. Когда я коснулась отпечатка, на две секунды меня посетило очень яркое, мелькнувшее как молния видение: молоденькая девушка, примерно моего возраста, с темной кожей и прекрасными яркими глазами. На ней было розовое вечернее платье, и она улыбалась. Видение исчезло, когда я от удивления выронила зеркало.