Артём Мичурин - Смертные души

— Верно. Те черно… мазые. Они… Я чую злобу. Между вами. Смертельную злобу. Они хотят, чтобы ты умер.

— Ещё бы, — ощерился Дик.

— Они выходят из супермаркета. Ты платишь лавочнику…

— Да, и еду домой.

— …Они возвращаются. У одного из них в руке странная блестящая вещь. Она… Как громко. Слишком громко, — Катарина зажмурилась, словно испытывая физическую боль. — Ты падаешь… Падаешь… О, какая сладость…

— Что? — Миллер стоял с открытым ртом, не обращая ни малейшего внимания на зловонные миазмы, пропитавшие воздух вокруг. — Какого хера? Что ещё за сладость?

— Я был прав, — выдохнул Клозен. — Мы — мертвецы.

— Это правда?! — Дик едва удержался, чтобы не схватить Катарину за оттопырившуюся в жутком подобии улыбки губу и подтянуть ещё ближе к себе. — Я сдох?!

— Нет, шумный человечек. Ведь ты здесь.

— Говори прямо — мать твою! — Что со мной произошло?! Что это за срань кругом?! — воздел Миллер руки к уходящим вверх стенам колодца, едва не задев мечом Клозена. — Говори!!!

— Ти-и-ше, шумный человечек, — прошипела Катарина, чуть отступив. — Будь учтив. А не то…

— А не то что?!

— Тихо ты! — схватил Олег Миллера за вооружённую руку.

— Я хочу знать!!! — оттолкнул его Дик, и снова обратился к угрожающе выгнувшей шею Катарине: — Что со мной? Что с моим телом? Я схлопотал пулю, да? И где я теперь? Где моё грёбаное тело? В морге? В реанимации? Это кома? Да? Я лежу под капельницами, с трубкой в глотке и брежу?

— Нет, глупый шумный человечек, — медленно промолвила Катарина. — Твоё тело здесь. И только здесь. И здесь останется, до тех пор, пока не смешается с грязью, истлев. Ош — вот всё, что есть теперь у тебя. И всё, что когда-либо будет.

— Дерьмо, — Миллер пошатнулся и опустил меч, будто признав поражение.

— Но как же наш мир? — взял слово Ларс. — Что осталось там после нас? Ведь должно было что-то остаться.

— Только память, — вздохнула Катарина, обратив взор на голландца. — Хотя… — она приблизилась к новому собеседнику и шумно втянула воздух, принюхиваясь. — О, похоже, ты из знатных, человечек со стёклами на глазах. После тебя осталось много денег, много имений. И жена. Молодая. Должно быть, красивая?

— Да, — кивнул Ларс, смущённо улыбнувшись.

— Да, — кивнула в ответ Катарина. — Мне трудно судить о людской красоте. По мне так все вы весьма уродливы. Но ты любишь её.

— Магдален.

— Да-да… Магдален… Любишь безответно.

— Что?

— Иначе, зачем бы ей травить тебя?

— Что?!

— О, ты не предполагал? Прости мою бестактность, человечек со стёклами на глазах.

— Сука, — выдохнул Ларс отвернувшись. — Лживая… сука!

— А я? — выступил вперёд Клозен, чьё любопытство, наконец, пересилило страх. — Как я ум… попал сюда? Что со мной произошло?

— А-а-а… — Расплылась Катарина в улыбке, обнюхав Жерома. — Чёрный человечек знает толк в наслаждениях. Ты искал счастья… искал благости… но слишком далеко зашёл в своих поисках, чёрный человечек.

— Передоз? — скривился Клозен. — Да быть не может! Я же только на пробу закинулся. И Кри-Кри должен был присмотреть…

Катарина лишь многозначительно округлил глаза и отдалилась от Жерома, оставив того наедине с невесёлыми мыслями.

— Ну а ты? — обратилась хозяйка подземелья к Олегу. — Хочешь узнать свою историю странствий?

— Нет, — решительно помотал головой Олег.

— О, как… необычно, — Катарина придвинулась ближе, с интересом разглядывая столь нелюбопытного гостя. — Но ведь у тебя есть вопросы, не правда ли?

— Женщина в наших снах… Кто она?

— Женщина? — повторила Катарина, отстранившись.

— Словно тень. Каждый из нас видел её, перед тем, как попасть сюда.

— О… — лазурные глаза округлились, выражая неподдельный испуг. — Убирайтесь.

— Почему?

— Прочь! — вода забурлила от пришедшего в движение громадного тела в её толще.

— Ты ведь знаешь! Скажи нам! Что ей нужно?!

— Проклятый человечек! Ты испытываешь моё терпение!

Троица спутников поспешно отступила в коридор, и теперь только Олег стоял перед разъярённым чудовищем, называющим себя Катариной.

— Я не уйду, пока не получу ответ!

— Гадкий! Гадкий проклятый человечек!!! — чудовище нависло над Олегом, заслонив собою свет. — Как смеешь ты перечить?! Убирайся! Ты наскучил мне! Все вы! Прочь!!!

Громовой рёв многократно усиленный эхом колодца заставлял внутренности вибрировать.

— А иначе что? — шагнул Олег навстречу искажённому злобой лицу Катарины. — Ты ведь не можешь тронуть нас. Я прав? Ты боишься. Боишься её. Потому что мы ей нужны.