Марина Ефиминюк - Первая невеста чернокнижника

— Ты говоришь вслух, — заметил он.

— Черт!

Макс выразительно вздохнул и, тесня меня, зашел в дом. Дверь закрылась, громыхнула запертым замком и запечаталась вспышкой. Со стороны выглядело так, будто Мельхом показал мне язык. Как малое дитя, честное слово.

— Алина, отпусти вингрета и поставь клетку с курицей, — посоветовал он.

— Нет, потому что это противоречит моему плану уйти из Мельхома и держаться от тебя как можно дальше. Так далеко, чтобы ты не смог найти меня даже колдовским радаром, — старательно разглядывая шнуровку на рубашке Макстена, объявила я и поспешно добавила: — Радар — это не проклятье, а штука для слежения.

— Ладно. Я помогу.

В тишине раздался щелчок пальцев. Чернокнижник кольнул вингрета магией. Тот взвыл и вырвался из моих рук, а Дунечку я выронила сама — по инерции. Стремглав, махая крыльями, Карлсон понесся вглубь замка.

— Макстен Керн, — возмутилась я, — ты только что украл моего кота! Открой немедленно дверь, пока я тебя не прибила!

Осознав, что именно ляпнула, я прикусила язык и вскинулась.

— Я не позволю тебе уйти, — в его голосе звучала спокойная уверенность. — Думал, мы выяснили, что магический мир — место небезопасное.

— Да-да, и все захотят превратить меня в блудницу, — холодно перебила я, — но, Макстен, в том проклятии…

— Это предсказание.

— Да неважно, оно выглядело как проклятье! В нем говорилось, что, когда оживет дерево, а Мельхом превратится из замка в лачугу, последний из рода Керн погибнет от руки любимой женщины. Дуб ожил. Замок похож на колониальный особняк. Колониальный особняк выглядит точно так же, как сейчас Мельхом, только без оранжереи…

Я запнулась, осознавая, что от нервов у меня начинается неконтролируемое словоблудие. Перевела дыхание, мысленно досчитала до пяти (больше не хватило выдержки) и категорично спросила:

— У тебя есть родственники, Макстен Керн?

— Нет.

— Другими словами, ты вообще последний из рода?

— Неоспоримо.

— И ко всему прочему ты влюбился… — слова застряли в горле. Дыхание сбилось, будто я бежала стометровку. Не удивлюсь, если еще и бок скрутит фантомной болью.

— В тебя? — В его интонациях не было ни намека на насмешку.

— В меня.

Любовники и любимые — не всегда синонимы. Если бы Макс хмыкнул, съязвил, попытался уйти от ответа, стараясь сгладить неловкость прямого, как шпала, вопроса, ситуация стала бы чуточку проще. Наверное, я бы даже не обиделась (в первую долю миллисекунды, конечно) и не оскорбилась (что вообще сомнительно), но он не юлил:

— Да. И ты об этом знаешь.

— Тогда открой дверь и позволь мне выйти.

— Что ты собираешься делать без меня? — тихо спросил он.

— В том проклятии…

— Предсказании, — снова поправил Макстен. Педант недоделанный!

— Да наплевать, Макс, проклятие это или предсказание! — воскликнула я. — В нем сказано, что я тебя убью! Собственными рученьками. Вот этими самыми!

Я помахала трясущимися руками перед лицом Макса. Недолго думая, он схватил меня за запястья и попытался привлечь к себе.

— Отпусти! Нечестно использовать физическое превосходство просто потому, что хочешь заткнуть женщине рот! — начала вырываться я.

— Лучшее средство, чтобы заставить женщину замолчать, — это проклятье немоты, — объявил он, — а я тебя пытаюсь успокоить.

— Да я спокойная, как апостол!

— В таком случае боюсь предположить, что значит паника.

Я пошла на хитрый маневр и перестала сопротивляться. От неожиданной капитуляции чернокнижник отпустил меня. Подозреваю, тут же пожалел. Ткнув трясущимся пальцем ему в грудь, я пошла в наступление:

— Скажи-ка мне, Макстен Керн, ты совсем от жизни устал? Не спорю, семьдесят четыре года — немаленький срок, кого угодно задерет носиться по кладбищам, плясать на шабашах и оприходовать странных теток, летающих на метлах. Я просто вот что думаю: если мне все равно суждено тебя убить, зачем тянуть? Давай прямо сейчас? По-быстренькому.

Я сорвала с плеч рюкзак и сунула в руки чернокнижника. По инерции он подхватил сумку и уточнил:

— Что по-быстренькому?

— Экспрессом на тот свет отправлю. Никуда не уходи, а то Мельхом мне двери не открывает. — Я направилась в жилые комнаты.

— Алина, куда ты? — в его голосе прорезалось беспокойство.

— За оружием.

Внутри клокотало от злости. Не на Макса. Я вообще не знаю ни одного мужчины, который бы защищал меня, как чернокнижник Макстен Керн. Меня бесила безвыходность ситуации.