Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши. Часть вторая [СИ]

Проходя мимо стрелка, хлопнул ладонью по столу, выкладывая монету.

− Выпей друже за вечную память тринитария Эйгера. Святой был человек... И парней угости.

Сходу пропить нобль не у всякого здоровья хватит. Постараться надо. Да и не отпустят стрелка. Желающих на дармовщинку и звать не старайся, сами сбегутся.

Посиделки в ,,Бузотереˮ − он пятью кварталами дальше, закончились большим скандалом и беготней. Тофферу приспичило отойти отлить. Но едва канальщик открыл дверь, его сбил с ног влетевший в зал человек.

− Закрывай! - проорал тот с пола. - Закрывай, мать вашу, курвы!

Дверь закрыли, кинулись поднимать и только тогда выяснилось − Тоффер мертв, а опрокинувший подручного Китца, никто иной сам юный барон, которого некоторые из сидящих признали.

− Сволочь! - возмущался Колин, прикладывая руку к порезу на шее и мочке уха. - Подкараулил меня все-таки. Аааа, − и морщился и кривился словно изнеженная девица.

Кто шел? Зачем шел? Это окружающих мало интересовало. Уважаемый Тоффер вытянулся на полу с застывшей непонимающей ухмылкой на губах. Кому ухмылялся? Богу что ли? Из глаза канальщика торчала стрела. С коротким красным оперением. Та самая, без ведома выменянная унгрийцем у стрелка. За нобль.

Первая половина дня сложилась причудливым калейдоскопом встреч. Колин мотался по Карлайру, что волк между красных флажков. Доложи бейлифу о такой небывалой активности молодого барона, он бы обязательно послал последить за ретивым юношей. Но Акли не до Поллака. Все его заботы − бойня на Рыбном рынке. Требовалось срочно наказать и принять меры, пока покойников не стало в разы больше. Тревожило не то что посмели ,,укуситьˮ Оуфа Китса, а то, что не убоялись последствий своего кусания. А последствия вот они. На столе гора бумаг и жалоб на возмутительный инцидент и ущерб честной торговле. С ними придется разбираться. Также предстояло решить, кого и скольких скормить гильдии и закону, остудить разгулявшиеся страсти и насытить жаждущих крови. В каком свете преподнести случившееся королю, он придумает позже.

Акли еще раз глянул на стол с бумагами. Да только за них наставит виселиц по периметру крепостных стен.

ˮСволочь Сеньи!ˮ - вспомнил бейлиф отсутствующего упрямца. Ничего, он заставит своенравную скотину работать!

Унгриец, впику бейлифу, сыскаря работать не заставлял. Тот сам из кожи лез, набивался быть полезным.

− Саин.... Ция.... Ей лучше, − запинался Сеньи. Он не боялся говорить, он боялся отказа, или Поллак потребует нереального. И речь не о запретах. Назначит физически не выполнимое. - Только скажите... Деньги или еще что-то. Желаете, улажу с Исси... Тихо. Никто не прознает.

− Не навязывай мне своих условий, − Колин возился с ребенком. Рядом стояла Арлем в крайней нерешительности. Собственные руки ей очень мешали. Она не знала, куда их девать. Помочь Поллаку не могла - не умела. Сказать что, так опять же и говорить нечего. Не знает.

− Не удивляйтесь, − успокаивал Колин фрей. - У меня две чудных младшие сестренки, я умею управляться с малютками.

− Вам позволяли подменять нянек?

− Я сам себе позволял, − Колин озорно подмигнул фрей и признался. − По чести у меня был некоторый свой интерес. Но про него рассказывать не буду. Все-таки не исповедь и не хочется окончательно испортить мнение о себе.

Арлем немного покраснела. Потом румянца добавилось до пунцовости, от понятых откровений унгрийца.

− Я с ними чудно ладил. Они любили меня больше, остальных. По крайней мере, пока не подросли. А по вам сразу видно, у вас ни братьев, ни сестер. Иначе вы бы понимали, дети не боятся того, кто не боится их. Ну, или питает к ним хоть какое-то теплое чувство.

Для Арлем подобное слышать немалое потрясение.

ˮВы же этого хотели, эсм?ˮ − лукаво посматривал унгриец на ученицу.

Колин подразнил девочку. Кроха слабо хватала его за палец левой ручкой. Движение давались с трудом, мышцы отказывались слушаться, но Ция старалась. Правая пока не функционировала вовсе.

− Сеньи, вы совсем не занимались ребенком. Я понимаю жена стерва, но ребенок. Она у вас почти не говорит! - возмущался Колин. - Скажи саин! Скажи! Са-ин!

− Аииии..., − старалась кроха, строя потешные рожицы.

− Теперь скажи эсм, − тормошил унгриец девочку. Скручивая и перекручивая как тряпичную куклу. Впрочем, больной ребенок не многим от нее отличался.