Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши. Часть вторая [СИ]

Бух!

Время быстротечно. В шаге от смерти, своей и чужой, чувствуешь его неумолимо быстрый бег. Ощущаешь дуновением сквозняка, легким морозцем, пропитанным запахом лежалой травы. В сарае хранили сено. Убрали, но сладкий аромат летнего луга устойчиво держался.

Колин пальцами смял украшение своей маники. И без того звону хватит.

Бух!

Последний удар и.... никакого движения и звуков. Великое равновесие перед великим небытием. Краткое в своей неуловимости.

Тишине не длиться вечность. Не дано. Не отпущено. Унгриец тряхнул падао, разбудить замершие фигуры, звоном металлических колец...

Эрканза он развалил до пупка. Тяжелый острый клинок распластал ключицу, прохрустел ребра, рассек брюшные мышцы и выскользнул из раны, вытягивая за собой кишки.

− Ахк! - отлетел Эрканз под ноги Криди. Вилас запнулся и нырнул вперед, выпустив оружие, удержать равновесие. Зря старался, угодив под секущий широкий удар Кёста. Тот вложил столько силы и страха разрубить хребет, что не устоял на ногах и сам упал на четвереньки. Поторопился вскочить и подсунул голову под дюсак Кайлера. Острозаточенное железо жадно чавкнуло. Мозги, кровь и осколки костей зашлепали и застучали по деревянной стене.

Люди стремительно заметались, слепо рубили на звук колокольчиков.

Джих! Джих! Джих! - полосовали клинки воздух.

Джих! Джих! Буххх! - зацепили по дереву.

Джих! Джих! Хрыккк! - вонзилась сталь в столб.

Джих! Джих! Дзин! − выбили клинок у Маджо. Ползая, он поднял чужой. Отчаяние и страх на лице сменилось хищной радостью.

Орали. Громко. Дико. Пугаясь и отпугивая смерть. И темноту. Темнота и есть смерть. И от этого еще страшнее. Страх не прогнать криком, не выблевать из себя, не исторгнуть. Не выбить из трясины потрохов жесткой рубкой. Он навечно под кожей, в кровеносных сосудах, в слюне, в дыхании. Во вкусе пыли в пересохшем рту. В похмельном нёбе. В поте. В волосах. В обострившихся инстинктах выжить! Выжить! Не важно как! Выжить в полном мраке, пронзаемом веселыми бубенцами и звенью слепых клинков.

Падао ударил Боэ в глазницу, хлюпнув, втиснулся до колец. Обратным движением, маятником, назад в пах противнику за спиной. Вилас верно расслышал кольца диковинного оружия. Подвела незрячесть. Что усердно и каждодневно отрабатывает воин? Чувство дистанции, работу ног, твердость руки, умение трезво и верно оценить обстоятельства и условия схватки. Но это работа глаз и только глаз. А слух? Те, кто жил в лесу или браконьерствовал, согласятся, да слух важен. Но и они предпочтут полагаться за остроту зрения. Привычка. Которая здесь не спасет.

Скручиваясь Колин сел от скашивающих слепых махов слева на право, справа на лево. Как косарь укладывает траву. Гарлин делал их на уровне груди, целил в чужое сердце и прикрывал свое.

Удар по голени. В чем хорош и превосходен падао, в массивности. При добром замахе и достаточной силе, рубит кости, что сгнивший хворост.

− А! - блажит вилас и валится на землю, зажать обрубок, унять боль и кровь. Падао идет дальше, достать дотянуться до Сейди. Вспорхнув, вспороть мышцы живота, раскромсать печень, хрустнуть ребрами, подобраться к горлу.

− Эхии, − короток всхлип. Кадык дернулся сглотнуть и уперся в неподатливую сталь.

Смена позиции. Втолкнуть клинок в Маджо. Медленно, читая ужас на лице виласа. Наблюдать капельку пота на кончике носа. Она сорвется. Обязательно сорвется.... Так и есть! Язычок острия падао проклюнулся под лопаткой. И тут же обратно, резко, убраться от заваливающегося виласа.

Колину не надышаться черным воздухом. Эйфория. От хорошо выполненной работы. Отличной работы. Последнее время он слишком утонченно интриговал, подгадывал встречи, говорил нужные и обдуманные слова. Руководствовался необходимостью оказывать влияние и влиять. Заставлять других поступать как ему удобно и к его выгоде. Он не на мгновение не забывал о своей цели и подчинял поступки её скорейшему достижению. Он помнил о ней и сейчас. И заклание десяти агнцев, лишь способ приблизить день, когда скинет бремя долга. Часть его. Но боже милостивый, как он истосковался по простым решениям и скорым действиям. И здорово, сейчас именно им время. Простым и скорым, без кривляния, притворства и глупостей.

Снаружи вслушивались в каждый.... каждый! звук. Пытались выделить из хаоса и сумбура звень мечных колец. С таким же успехом в шуме водопада различишь плеск игривой рыбы. Вроде похоже, но знать наверное? Исси не думал о тех, кто бьется в темноте, о них поздно думать. В слепых стычках мало кто выживает и уж никто не остается целым и невредимым. Поединщик сто раз пожалел об уступчивости инфанту. Не придушил крысеныша еще до поединка на крыше с альбиносом. Ах, как мы все крепки задним умом. Но на кого пенять?