Робин Хобб - Пой вместе с ветром

На той стороне реки большак сделался шире и почти перестал петлять. Могучим коням пришлось пустить в ход всю свою силу, чтобы вытащить тяжелый фургон по скользкому откосу наверх. Подъем тянулся нескончаемо долго, но, даже и выкатившись наверх, Ки не посмела дать серым передохнуть. Ей, наоборот, хотелось их подхлестнуть и заставить мчаться во весь опор — скорее прочь от треклятого леса, от реки и всей той чертовщины, которая здесь, похоже, гнездилась. Ветер снова и снова обрушивался на фургон, угрожая и хлеща. С большим трудом Ки заставила себя успокоиться. Медлительные тяжеловозы все равно не смогут долго идти галопом. А значит, нет смысла зря отнимать у них силы…

И в это время к шуму и посвисту бури примешалась высокая и очень странная нота. Ничего общего с гудением ветра в ветках деревьев. Сразу заволновались и кони. Оставив свой обычный тяжеловесный, неспешный шаг, они пугливо стригли ушами. А ветер продолжал толкать и раскачивать фургон, катившийся вперед по ухабам и рытвинам мало кем посещаемой дороги…

Следующий порыв ветра окатил их чудовищным смрадом. Сигурд испуганно завизжал и что было мочи налег на сбрую, увлекая с собою и Сигмунда. Ки изо всех сил натянула вожжи, но удержать коней не смогла. Обычно послушные, тяжеловозы попросту понесли. Колеса рокотали по дороге, фургон угрожающе подскакивал и кренился. Ки слышала приглушенные проклятия и вскрики, доносившиеся изнутри. Уж верно, Дрешу приходилось несладко. Но Ки было не до него. Она не могла даже оторвать глаз от дороги. Кони мчались сломя голову; требовалось все ее искусство, чтобы хоть как-то их направлять. Ки пыталась хотя бы удерживать их поближе к середине дороги. Комья земли разлетались во все стороны из-под громадных копыт. Клочья пены пятнали широкие серые спины. Ки оставалось только молиться, чтобы не подвернулась какая-нибудь встречная повозка. Лучше даже не думать, что будет, если ее упряжка и увлекаемый ею фургон на всем скаку врежутся в другую такую же…

…Вместо встречной повозки перед ними неожиданно возникло крылатое существо. Ки сразу поняла, что именно от него и исходил ужасающий смрад. Ни в одном из известных ей языков не было названия для подобной твари. Существо упало откуда-то с неба и зависло прямо перед ними, поддерживаемое иномировым ветром. Крылья его напоминали рваную парусину. Тело состояло сплошь из глаз и когтей. Разогнавшиеся кони вздыбились и попробовали остановиться, но сзади на них накатился фургон. Страшилище взвилось вверх, издав странный и невероятно страшный крик — нечто среднее между карканьем и смехом. Ки увидела; что оно складывает крылья. А потом начинает пикировать. Чтобы свалиться прямо на спины обезумевших от ужаса серых. Оно было в два раза больше Ки, даже если не считать крыльев. А ветер выл и хлестал, и слепил Ки ее же собственными волосами, и гул его мешался с воплями перепуганных коней…

Жуткая тварь уже выставила когти, готовые впиться в живую плоть, когда неведомо откуда налетел совсем другой ветер и могучим ударом отнес чудовище в сторону.

Этот ветер принес с собой теплое благоухание, и оно сразу побороло зловоние, испускаемое крылатым убийцей. Новый вихрь свернулся кольцом вокруг Ки и ее фургона, отогнав ледяной шквал, суливший гибель ей и коням. Упряжка оказалась в самой середине неподвижного ока бури, где царило спокойствие и тепло. Воздушная воронка всосала небесную тварь и, закружив, унесла далеко вверх. Ки видела, как беспомощно хлопали клочковатые крылья, которые враждебный ветер мигом превратил в нищенское рванье. Впрочем, молодой женщине было не до всяких там монстров. Ей по-прежнему приходилось сражаться с напуганными конями. Тяжеловозы скакали во весь дух, и теперь Ки не только не пыталась сдерживать их, но даже потряхивала вожжами, глядя, как проворно измеряют большак их могучие ноги. По обе стороны дороги продолжала бушевать буря. Два ветра яростно сражались друг с другом, сдирая с деревьев последние листья, но посередине образовался некий тоннель тишины. Островок спокойствия и ароматного тепла перемещался вместе с фургоном…

Слуха Ки достигли ужасающие вопли и треск сучьев: это теплый ветер скрутил-таки крылатое чудище и с размаху швырнул его вниз, насадив на острые ветви деревьев. Ки чувствовала, что над нею, вокруг нее, за нее сражаются две непреклонные воли. Ее не то чтобы защищали — ею владели. Вернее, дело было даже не в ней, а в ее фургоне, вернее, в его содержимом. И, кто бы ни победил, ей не приходилось рассчитывать на милосердие. Умом Ки понимала, что шанс ускользнуть от обеих сразу весьма невелик. И все-таки, продолжая на что-то надеяться, она знай подгоняла упряжку, и так скакавшую на пределе возможного.