Иван Булавин - Лекарь [СИ]

А солдаты, постепенно расслабившись (не до конца, разумеется, часть продолжала стоять с ружьями наизготовку) начали сгонять в кучу пленных и потрошить склады на предмет трофеев. Снова отличился Крейцер, он, сняв шлем и размахивая окровавленным мечом, быстро нашёл (подозреваю, по запаху) винный склад. И пусть несколько бочек пострадало от случайного ядра, но в остальных хранился такой запас вина, эля и чего-то похожего на ром, что всей нашей маленькой армии хватило бы на неделю лютого запоя. А скоро нашли вещи ещё интереснее. Точнее, даже не вещи. Разгребая завалы, мы услышали крики в подвале одного из домов. Оказалось, что там было помещение для живого товара. Союз купцов не брезговал работорговлей, так что тут нашлось около двухсот рабов. Мужскую их часть тут же освободили, объявив подданными короля, а вот женскую, которую составляли молодые рабыни, предназначенные для плотских утех, тут же расписали «по полкам, взводам и эскадрильям». Нашлась и казна, немного, примерно, двадцать тысяч талеров, это если брать по весу, валюта здесь была другая.

Короче, можно было смело заявить, что поход удался. Кое-кого было откровенно жаль. Это солдаты, выставленные дежурить в первую смену. После изнурительного похода, им пришлось стоять, опираясь на ружьё, бороться со сном и слушать, как товарищи ликуют и развлекаются с вином и женщинами на руинах вражеского лагеря. Развлекались они, впрочем, недолго. Уже через пару часов весь личный состав храпел вповалку. Никто при этом не расставался с оружием, так и спали, в одной руке держали ружьё или меч, в другой — женщину или кувшин с вином.

Веселье длилось три дня, за это время запасы еды и спиртного были ополовинены и, чтобы не пришлось на обратном пути голодать, решено было отправляться в обратный путь. Пленных согнали в кучу, поручив надзор за ними бывшим рабам. В степи, кстати, разведка отловила табун приличных лошадок, голов на двести. Сейчас их навьючили трофеями и забрали с собой. Мне, как не последнему лицу в среде командования, предоставили верховую лошадь, а моим людям выделили упряжную, так что теперь тачанка уже была настоящей. Остальные шли пешком. В степи, несмотря на осень, было жарко, но, к счастью, наличие рядом реки избавляло нас от проблем с водой. И пусть вода эта была не совсем чистой, у меня нашлось достаточно дезинфицирующих средств, чтобы не бояться вспышек инфекций. Всё, что было тяжело тащить по суше, отправили по реке. Теперь, когда кораблям не нужно было никого ждать, они двигались гораздо быстрее. Думаю, уже через неделю, а то и меньше, будут в столице и привезут весть о славной победе наследника престола.

А мы, неторопливым шагом шли посуху. Ничто нас не задерживало. Жара, по мере продвижения на север, сменялась прохладой, а выжженная солнцем степь перешла в редколесье, дающее отличную тень. Кто-то развлекался охотой, отъезжая подальше от основной массы войска. Отстреливали степных антилоп, которые здесь водились во множестве, так что свежее мясо у нас водилось.

Скоро стали попадаться деревни и возделанные поля, тут население было ещё редким, но всё равно можно было вздохнуть свободно. Уже не умрём с голоду, да и спать всё чаще приходилось под крышей крестьянского дома. А когда до стен стольного города оставалось два дня пути, навстречу нам вышла делегация. Несколько десятков благородных господ в чине не ниже герцога выехали нам навстречу. Приём был торжественным, но на лицах встречающих было видно беспокойство и грусть.

После всех обниманий и поздравлений слово взял герцог Берг, тот самый, что отличился в битве, командуя пехотой. Собственно, то, что он скажет, тайной уже не было. Не требовалось обладать великим умом, чтобы понять, что произошло. Тем не менее, добавив в голос трагизма, он, словно по шпаргалке пересказал заученную фразу:

— Ваше Высочество. Два дня назад, после долгой болезни, ваш почтенный отец, король Аллен II, скончался.

В воздухе повисла долгая пауза, нарушить которую решился только я. Вставив избитую фразу:

— Король умер, — я повернулся к Дорну, — да здравствует король. Ваше Величество.

Все присутствующие глубоко поклонились. На Дорна было жалко смотреть. Он давно к этому готовился, да и отец никогда не баловал его лаской. Вряд ли они были по-настоящему близкими людьми. Но и потеря единственного родного человека, даже если она сделала тебя королём — удар тяжёлый. Подготовиться к этому нельзя. Сглотнув, принц, то есть уже король, проговорил: