Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

Это Канн готовился к своему походу и последующей бродячей жизни.

-Был, ты, друг, и гладиатором, и королевским солдатом, и вольным наемником, и разбойником был, и бродягой, - говорил Канн сам себе, - А вот тут ненадолго стал дворянином, особо приближенной к царствующему дому особой по праву рождения, будь оно неладно. И в козни небожителей сумел залезть. Теперь скитайся по всему свету, ищи мечи какие-то, которые мир спасут. Оставался бы лучше бродягой.

Наконец, он собрал походный мешок, надел свой заношенный серый полукафтан, сапоги поверх штанов, накинул сверху черный плащ с капюшоном, к поясу прицепил плотный кошель с деньгами - единственным в чем полуэльф скупиться не стал - засунул в ножны под плащом старый верный кинжал, короткий кривой нож за голенище сапога. Взял дагу, повертел в руках, словно раздумывая, куда бы прицепить, и отложил - клинок слишком не вязался с бродячим обликом, слишком много, по мнению Канна, драгоценностей было на рукояти. Дага была отброшена, заплечный мешок спрятан под широким плащом, и Лаэрдинн выступил в поход.

Дворец он покинул в сумерках, чтобы посреди ночи добраться до лагеря все еще осаждающей Дракмор армии. Стража бдительных эльфов не заметила, (или сделала вид, что не заметила?) выбирающейся серой тени. Лишь один солдат из отборного отряда гвардии телохранителей заметил напарнику:

- Вест'о, иллюнис наш'хаер тас. (Жалко, хороший командир был).

Как Канн и рассчитывал, к лагерю осаждающих он подошел в самый глухой ночной час, когда сморенные бездельем караульные дремали, несмотря на крутые меры командования. Ему повезло - ночь была безлунная. Без особых хлопот и никого не потревожив, беглец пробрался в длинный дощатый сруб, служивший армии Салкандо конюшней. Воспользовавшись отсутствием часового на месте (отошел по нужде), осмотрелся. Конюшня была единственным местом, где еще не спали. Сурового вида конюх, при мече и арбалете, заканчивал чистить великолепного каурого скакуна, явно принадлежавшего не последнему командиру.

Сзади что-то зашуршало - это часовой вернулся на пост. Мысленно укорив себя за нерадивость, Канн поспешил отпрянуть от ярко освещенного входа и укрыться в тени стен. И успел до появления солдата. Но тот все же что-то почувствовал каким-то шестым чувством. На счастье, тревогу горе-сторож поднимать не стал, а то мечи так и остались бы там, где они есть, ибо не отбился бы Лаэрдинн от всей армии. Часовой взял копье наизготовку и пошел вдоль стены. Канн полностью завернулся в плащ и словно бы слился с дощатым сооружением. Хрустя ветками, мимо него прошел солдат, но, на его горе, у него оказалось чуткое обоняние. Тот успел только повернуться в нужную сторону. Полуэльф одной рукой схватился за копье, а второй воткнул в глаз человеку кинжал по самую рукоять. Тело прятать он не стал - смысла не было. Затем прокрался в конюшню, схватил сзади конюха и, закрыв ему рот ладонью, перерезал горло. Каурый жеребец повел черным глазом, фыркнул, но протестовать не стал, когда Канн вешал на него сбрую.

-Так, коник, ты только пока не шуми. Вот закончу открывать стойла, тогда и пошумим.

Наконец, все стойла были открыты. Лаэрдинн запрыгнул на коня и пронзительно свистнул. Задремавшие часовые враз пробудились. Поднялись даже некоторые из тех, кому выпало спать в эту ночь. Правда, встрепенулись сторожа только затем, чтобы разбежаться в разные стороны от летящего на них табуна лошадей. Одному стражнику не повезло, он разглядел среди коней одного, несшего всадника, несмотря на то, что Канн низко пригнулся к лошадиной холке. Грудь наблюдательному часовому пронзило брошенное бывшим телохранителем правительницы Дракмора копье. Сзади кто-то выстрелил из лука. Скорее чисто рефлекторно спросонья по тревоге, чем реально метя в кого-нибудь. На всякий случай, чтобы не повредить ни в чем не виноватой лошади, Канн отбил ее позаимствованным у конюха мечом.

Проскакав с милю с табуном, Канн повернул своего жеребца к ближайшей области, которую не затронула война. И уже к утру он пересек границы баронства Гаррот, где теперь, после смерти старого барона, правил один из дальних родственников покойного, унаследовавший земли после того, как младшего Гаррота нашли заживо сгоревшим в собственной спальне. Это наказание Салкандо не заставило себя долго ждать, что, впрочем, сыграло добрую службу всем, кроме горбуна.

18.

Рассвет принес переполох в лагерь войск небольшого государства Курум-бахра. Выяснилось, что ночью не только сбежали почти все лошадей кавалерии, но и погибло трое человек.