Рина Росснер - Сестры зимнего леса [litres]

В дверь стучат.

– Доктор пришёл! – кричу.

– Я спешил как мог, – в дом входит запыхавшийся доктор Полниковский с дочерью.

За ними – Довид. При виде него Альтер коротко кивает, Довид отвечает тем же и говорит, вопросительно глядя на бородача:

– Мне надо уходить, мужчины готовятся дать отпор погромщикам.

– Иди, – отвечает Альтер. – Хас ве-шалом , не дай Бог, случится то же, что в Купели. – Дыхание у него перехватывает, он умолкает.

Довид смотрит на меня. Чувствую – хочет что-то мне сказать, но он молча разворачивается и покидает дом.

– Я вскипятила воду, – говорю доктору. – И сделала отвар из шалфея, бессмертника и калины.

– Хорошо. Теперь все покиньте комнату. Я буду работать, а моя дочь мне ассистировать.

– Если что-нибудь понадобится, мы – рядом, – предупреждаю его.

Выходим на крыльцо и слышим хлопанье крыльев. На крышу опускается дюжина лебедей, за ними летят ещё и ещё. Сотня, не меньше! Лебединые крылья затмевают небо. Бросаемся к реке и видим идущих по берегу вооружённых людей с факелами. Человек пятьдесят. Они тоже потрясённо смотрят в небо.

На опушку выходят дубоссарские евреи в звериных шкурах. Вспоминаю матушкину историю о святой Анне-Лебедице. На миг мне кажется, что невозможное – возможно. Не успеваю глазом моргнуть, как люди начинают меняться: Иссер, сын башмачника, превращается в лиса, Хешке-Бондарь – в волка, реб Мотке-Молчун – в зубра, Шмулик-Нож становится филином, Пинхас Галонитцер – лосем, а Довид, мой Довид – медведем!

Сердце мучительно сжимается и… Наваждение спадает.

Передо мною – люди, просто люди. Мне же на мгновение открылось то, что скрывается в их душах. Я знаю и знаю, что они тоже это знают: мы выживем. Выживем потому, что быть евреем – значит сражаться за то, что тебе дорого.

Лебеди спускаются и окружают озверевшую толпу морем белых крыльев. Факелы летят на лёд. Вопя от страха и ужаса, погромщики поворачивают назад.

Стоим на берегу, наблюдая за убегающей толпой. Наши мужчины ликуют. Оглядываюсь на отца, но его лицо по-прежнему в слезах.

– Рано радоваться, – шепчет он. – Они вернутся.

– Но, тятя! Ведь Дубоссары спасены! – Я сжимаю его ладонь.

– На короткое время, зискэлех, – вздыхает он. – На очень короткое время.

Возвращаемся к дому.

– А ты знаешь, что Ховлины ушли? – спрашивает меня Альтер.

– Совсем?

– Вроде бы. Когда ты убежала, мы с Рувимом ринулись на поляну, чтобы разорвать их в клочки, однако там уже было пусто. Избушки пропали.