Дженни Ниммо - Лазурный питон

Билли вытер рукавом нос и дрожащим голосом, прерывисто вздыхая, рассказал о том, в какой кошмар превратился его восьмой день рождения: про Душкин бедный хвост, про страшную каргу, возникшую на месте Беллы, про летающие огненные камешки и, главное, про то, как мистер Краплак, сам не свой, ушел из академии.

– Он даже Босха не узнавал! – прохлюпал Билли, дыша на затуманенные очки. – Вообще, по-моему, забыл все на свете, и даже свое имя, по-моему, забыл.

– Ясное дело, гипноз, – одними губами произнес Чарли.

Остальные в ужасе переводили глаза с него на Билли. Потом Эмма испуганно спросила:

– Неужели Белла столько всего умеет? Как же нам теперь помочь Рики?

– А вы что, выяснили, где он? – Билли даже рыдать перестал.

Чарли в замешательстве молчал. Сказать или не сказать? Билли, конечно, жалко, кто бы спорил: и самый маленький, и сирота, и альбинос к тому же, – но ябедничал-то Манфреду именно он, верно? Значит, доверять ему полностью пока еще рановато, пусть сначала докажет, что он на нашей стороне. Чарли оглядел друзей и понял, что они пришли к такому же выводу.

– Где именно – пока не знаем, – тщательно подбирая слова, ответил Габриэль. – И вообще, давайте-ка по койкам, а то надзирательница вот-вот выйдет на охоту.

– А можно, я еще минутку с Босхом поговорю? – взмолился Билли.

– Ладно, только дверь потом за собой прикрой, – разрешила Эмма, и Билли остался наедине с крысой, а остальные разошлись под звуки оживленного попискивания.

Маленький альбинос заболтался с новым знакомым и потерял счет времени: когда он пожелал крысе спокойной ночи, по коридору уже успел разнестись клич надзирательницы: «Отбой! Тушу свет!»

Билли спохватился и выскочил в темный коридор, придерживая сползавшие с носа очки и спотыкаясь.

– Где это ты гулял, Гриф? Дорогу Билли преградил Манфред. Лгать мальчик боялся, поэтому решил сказать правду. Но не всю.

– Я ходил кормить крысу мистера Краплака, – выдавил он. – Нашел ее в коридоре.

– Что-то ты темнишь, Билли, – негромким голосом, не обещающим ничего хорошего, усомнился Манфред. – И недоговариваешь.

– Да правда же! Нашел в коридоре! – отчаянно пискнул Билли.

– Хочешь, я тебе скажу, что с тобой было на самом деле? Ты кое-что видел. Кое-что, не предназначенное для твоих красных глазок. И крысу эту ты спас ровно в тот час, когда с нашим незабвенным ушедшим преподавателем случилась маленькая неприятность. Я прав?

– Нет!

Манфред навис над съежившимся Билли:

– Ну так что ты видел?

– Ничего! – Билли на всякий случай отвел глаза.

– Ложь. Наглая ложь. Ты видел, что произошло с мистером Краплаком, и все выболтал Чарли Бону. Верно?

«Если сознаюсь, Чарли попадет в беду», – лихорадочно сообразил Билли и дерзко ответил:

– Ничего я не видел и Чарли Бону ничего не говорил! Вот!

Манфред раздраженно выдохнул сквозь стиснутые от злости зубы – получилось какое-то змеиное шипение.

– Может, ты питаешь надежду на то, что четверть кончится и моей ноги в академии больше не будет? А?

Билли такая мысль и в голову не приходила. Он помотал головой.

– Все старшеклассники сдадут весенний экзамен и уйдут. А поскольку мне предстоит экзамен, то сейчас у меня дел по горло. Но не надейся, я вместе со всеми выпускниками не уйду. Я останусь и буду за тобой следить. Следить очень внимательно, Билли.

– Ясно, – сник Билли.

– Поэтому пока что подумай хорошенько, Билли, подумай и реши, с кем ты – с нами или против нас. А то не видать тебе новых папу-маму. И не мечтай.

Билли сидел на краешке койки, и, хотя все прочие мальчики уже спали, у него сна не было ни в одном глазу. И немудрено: попробуй усни после такого разговора с Манфредом! Но и это еще не все: до того как староста устроил Билли допрос, мальчик успел еще побеседовать с крысой Босхом, и тот поведал мальчику такое…

Обрадовавшись, что теперь у него есть с кем поболтать, крыса рассказала о некоем доме, который весь искрился и сверкал радостью, светом, счастьем и смехом. Да, когда-то в этом доме жило счастливое семейство, которое читало книги, любовалось картинами и наслаждалось музыкой. И был в том семействе мальчик Рики, замечательный флейтист. Родня надеялась, что со временем у него разовьется и другой талант, которым владели его отец и старший брат, под умелыми пальцами которых камни начинали сверкать, искриться и гореть. Но потом Рики отправили в школу, и больше он домой так и не вернулся.