Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Устав после долгого перехода по имперским землям, а потом замерзая в лесу, он был готов сдаться и идти дальше в родные земли, когда однажды утром проснулся от запаха жареного мяса. Напротив него сидел леший, заросший словно куст, с нависающими бровями из под которых блестело два черных уголька.

— Проголодался, малец? — прохрипел он осоловело пялящемуся на него пареньку.

И удивиться было чему.

Помимо уж очень впечатляющего вида утреннего гостя, Офиару был готов поклясться, что не слышал ни единого шума, ни треска сухих веток, с лихвой стелящих полог дубового леса, ни крика вспуганой птицы, ничего. Старик будто материализовался из воздуха, развел костер щелчком пальцев и спокойно прокручивал тушку зайца над огнем.

Придя в себя, он все же познакомился с чудо-юдом, к облегчению узнав в нем того самого дедушку, к которому отправил его Курций. Узнав о враче, Дридвас, так звали старика, совсем обрадовался, а когда Офиару передал ему посылку и письмо, то и вовсе вцепился в него как клещ и поволок глубже в лес.

Оказалось, что двое суток омега ходил кругами, игнорируя глухую чащу, где притаилась крошечная полянка с приземистой избой, добротно сколоченной и просторной.

Плотно накормив омегу, старик потребовал рассказать ему новости, пока сам заваривал чай и собирал на стол, и как бы не отнекивался омега, он был накормлен и обогрет. Язык развязался сам собой, а на пятой кружке чая Офиару рыдал взахлеб, изливая горести, томившие его с того дня как он покинул Рим…

На ночь глядя старик его никуда не отпустил, и Офиару впервые за последние недели крепко спал.

Наутро ему стало стыдно за собственную несдержанность и он попытался улизнуть втихомолку. Омега уже пробирался к двери, когда дед отчаянно закряхтел, вынуждая паренька вернуться и справиться, не случилось ли чего. И конечно, случилось. Старика скрутили старые боли в спине, и омеге не оставалось ничего иного, как остаться и приглядеть за древностью.

Так он думал тогда.

Всю неделю старик ныл и канючил, как одиноко ему в глуши и что было бы, если бы Офиару не появился. Даже воды некому было бы подать.

В общем, хитрован уговорил его перезимовать вместе.

Немного подумав, Офиару рассудил, что рыдать вдоволь он может везде, и где коротать зиму, да и всю оставшуюся жизнь, совершенно не важно, если рядом нет Далата.

Как только омега сдался, старику как по волшебству полегчало. Колоть дрова, носить воду, охотиться омеге не разрешалось. Вот тут-то омега и понял, как его водили за нос. Этому альфе хоть и перевалило за девятый десяток, но позиций своих он сдавать не собирался, командуя мелким как хотелось.

Офиару думал было возмутиться, но злиться на старика не представлялось возможным, как бы сильно он того не желал. А уж каким интересным рассказчиком тот оказался! Он, казалось, знал все на свете, а по вечерам баловал мальчишку занимательными то ли байками, то ли легендами. Офиару слушал раскрыв рот, и дедушке не раз приходилось напоминать что «чай стынет».

За вечерними посиделками время неслось незаметно, и омега даже иногда забывал о собственных печалях и горестях, всерьез подумывая задержаться у дедушки подольше…

День сегодня стоял ясный, морозный. Ледяные узоры щедро расписали пару небольших окошек. Но вот занялся огонь в печи и тепло потянуло вокруг, отогревая застуженные предметы.

Омега расслабил плечи. Дэль должен был вот-вот родить, и Офиару в надежде молча просил богов позаботиться о младшем брате. Тогда его рука сама собой спускалась вниз и гладила плоский живот…

— Чего грустишь, малец? — Офиару вздрогнул. У двери копошился дед, скидывая тяжелую фуфайку и стаскивая припорошенные снегом валенки.

— Задумался просто.

— Скучаешь?

Цепкий взгляд темно-карих глаз, казалось, видел его насквозь, и омеге не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

— Не переживай, придет весна, глядишь, передумаешь.

— Нет, дедушка. Не передумаю, — отвернулся Офиару.

— Дело твое, но не зарекайся. А пока давай-ка посчитаем, сколько дров нам понадобится чтобы переждать метель.

Омега посмотрел в окно. Солнце сияло высоко, а крошечные снежинки едва заметно блестели в белоснежном хороводе.

— Будет метель?

— Еще какая. Дня на три. Так что давай готовиться.

Дридвас не ошибся.

Метель бушевала трое суток, а после им пришлось откапывать выход из избы. Благо дед оказался бывалый, и в доме обнаружился основательно набитый подвал, так что с голоду помереть им не грозило, а натасканные накануне бури дрова весело потрескивали в раскаленной печи.