Сергей Барк - Как я провел лето! [СИ]

— Там совсем ничего не разберешь, — снова оживясь, пододвинулась молодая девушка к подруге. — Поговаривают, что на королевском балу в честь принцессы Санары было заявлено о помолвке, но нигде об этом не пишут, а еще я слышала, будто другой кандидат на трон был замечен на первом экзамене.

— Ерунда какая-то.

— Может быть, — уклончиво ответила первая девушка. — Вот только город трещит о странном испытании две недели назад, куда правитель явился со всей семьей…

Снова заиграла музыка. На сцене остался победитель схватки, перед ним склонился весь морской народ.

— А кто это был?

— Поговаривают, фризийский мальчишка! — Получая несказанное удовольствие от собственной просвещенности чуть ли не пропела, еще полчаса назад скучающая девушка.

— Да ну тебя! — Отмахнулась подруга. — Зачем это ему?

— Наверное, надеется жениться на нашей принцессе и править на Мирионе.

— Ну ты и выдумываешь, Марта! И не стыдно тебе такое плести! — Не сдержалась старшая подруга.

— А что?! — искренне удивилась сплетница. — Из грязи в князи захотел! Вот и из кожи вон лезет, не Императором, так хоть на худой конец правителем Мириона.

В этот момент включился мегафон.

— А теперь приглашаю всех насладиться традиционным танцем омута, который обещает быть особенно прекрасным в этом году, — многозначительно закончил Калеян, по обычаю взявший на себя обязанности конферансье.

Кир, раздраженный двумя курицами, старательно удалялся прочь, боясь, что если останется, настучит им по их пустым головам, и два пустых горшка развалятся.

Он расталкивал сбившуюся гуще толпу и, не видя куда идет, пробирался все глубже под навес.

И тут же огни зажглись прямо над Киром, освещая навес с обратной стороны и делая его полупрозрачным. Неожиданно полилась вода из четырех колонн, установленных по углам; прямо над Киром, в середину, начала стекаться вода. И только тут Кир заметил, что на самом деле, помимо четырех оснований, навес поддерживали подвесные тросы, крепившиеся по горизонтали и диагонали, оставляя массу свободного пространства и в тоже время деля площадь на квадраты. И как только достаточно воды набралось посередине, следующие квадраты, начали вбирать равные доли.

И тут зазвенели колокольчики.

Волшебные журчащие, они погрузили всю площадь в свежие ручейки свободы и красоты. И тут же с противоположных углов гигантского навеса заскользили маленькие изящные фигурки. Они парили над землей, едва касаясь водной поверхности; и, уже через секунду, каждая фигурка замерла, и Кир увидел, что вода ровно разливается стеклом по навесу, пропуская свет и смазывая очертания неземных существ, застывших в ожидании.

Мелодия перелилась струнными, фигурки заскользили, меняя четкое очертание на удивительный образ: Кир видел, как перед его глазами волна бьет о рифы и разлетается на мелкие брызги (крошечные человечки замирают без движения), и новая волна подхватывает их, унося за собой и вовлекая вновь в изгибающуюся струну, медленно набирающую обороты (другие человечки вливаются в общее движение) и превращающуюся в бушующий водоворот. Неумолимый, готовый поглотить окружающий мир и существо, оказавшееся в самом сердце.

Сказочное существо, разрываемое стихией на части, сопротивляется и борется с природой, а водоворот медленно теряет идеально круглые очертания и начинает следовать мощным велениям руки существа. Нестройный эллипс разваливается на части, то и дело выпуская потоки из «тела» и теряя былую мощь.

Существо отчаянно бьется за жизнь и право управлять невиданной животной силой: разбивая стену воды, захлестывая бурные потоки, девушка скользит по незримой поверхности, словно гоня стихию прочь от себя. То она тягуче тянется к «бурной воде», словно мать, зовущая непокорное дитя; она нежна и снисходительна, она просит и зовет. И стихия медленно уступает, обвиваясь вокруг тела девушки, не удушающим змеем, но легким облаком, ласковой рукой. И на секунду их силы равны, и на мгновенье они движутся в такт: падают, переворачиваются, дышат и умирают. И сколько легкости и жизни в движенье воды и ветра.

Кир стоял неподвижно, завороженый силой, исходящей из прекрасного создания, наблюдая как вода стирает переходы безупречных движений и выпадов. Фигурка парит, то выдаваясь грудью вперед, то изгибаясь в немыслимые очертания и теряя человеческий облик, словно перерождаясь на глазах ликующей толпы.

Стихия все больше покоряется девушке и затихает с дальних краев, двигаясь к центру (девушки падают, извиваясь и замирая в причудливых позах, напоминая морские растения, кораллы, водоросли). Черные от света и тени тела заплетаются в единое целое, стирая грани различия.