Сергей Барк - Вампир из Трансильвании [СИ]

Какой же вкусной мне показалась вода!

После второго стакана я наконец удовлетворённо выдохнула и перевела взгляд на Влада. Тот сидел рядом, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

Щеки стали теплеть — наверное, возвращалась температура.

— Я, кстати, хотела спросить, — услышала я свой охрипший голос. К собственному удивлению, я произнесла совсем не то, что собиралась, я, кажется, хотела поблагодарить Влада. — Почему ты тогда еле двигался и даже потерял сознание? Ну, когда я тебя подвозила, — сбивчиво с огромным трудом я строила более или менее внятные предложения. — А когда Этьен в тебя стрелял, то… как ты так быстро пришёл в себя и даже дрался с ним?

Тёмно-карие глаза смотрели на меня не мигая. Складывалось впечатление, что он вообще меня не слышал, а может, и не видел, пребывая глубоко в собственных размышлениях.

Снова эта его манера…

— Будешь отмалчиваться или сменишь тему? — насупилась я, чувствуя, что моё состояние прекрасно сочетается с раздражением.

Влад моргнул, уголок его губ сдержанно дрогнул.

— Просто подумал, что вопрос странен для того, кто весь день провалялся в лихорадке.

— Вопрос пришёл в голову давно. Как и ещё пара сотен других, на которые ты не захочешь отвечать.

— Раньше тебя это не останавливало.

— Но если ты заметил, я пытаюсь дозировать. Если ты в настроении, то отвечаешь за раз на два-три вопроса, — поделилась я наблюдениями. Бровь Влада дрогнула в удивлении. — Так ты ответишь?

Не сразу, скорее всего чтобы поизводить меня ещё немного, мужчина ответил:

— Резаная рана для нас более опасна, чем огнестрельная или колотая. Всё дело в том, насколько серьёзно повреждение кровеносной системы. Если вскрыто несколько крупных сосудов одновременно, то отток крови будет существенный и вампир быстро потеряет силы. Если это колотая рана, без рассечения, проблем будет меньше. Пулевые ранения тоже затягиваются относительно быстро.

Соображала я туго, и всё же кое-что не сходилось.

— Но если так, то почему Этьен стрелял? Или почему не использовал нож, чтобы порезать тебя для надёжности после того, как застрелил?

Мои собственные вопросы эхом звучали в ушах — до сих пор сложно поверить, что всё это было явью.

— Всё дело во времени. Обычно, на то, чтобы восстановилось сердце, требуется около половины дня. Этьен знал, что не промазал, и рассчитывал на то, что у него в запасе есть время, чтобы разобраться с тобой, а потом прикончить меня, — Влад закончил, видимо решив, что это всё объясняет.

— И? Почему же тогда ты так быстро очнулся?

— Потому что моё время восстановления несколько отличается от стандартного для моего вида, — уклончиво прозвучал ответ.

— То есть твои раны заживают быстрее?

— Именно, — согласился румын после паузы.

— И Этьен об этом не знал?

Влад кивнул.

— Тогда это всё объясняет, — раздумывала я, уставившись в глубину комнаты. — Ты, значит, особенный, так? — и не дожидаясь согласия, озвучила напрашивающийся вывод: — Ты сильнее, чем обычный вампир.

Гипнотизирующий взгляд Влада застыл — я знала, что права.

— О, значит ты крутой. — неожиданно пришла интересная мысль и, несмотря на зазвеневшую в глубине затылка боль, я поспешила ею поделиться. — Точно, этот больной кричал тогда: я убил Владислава — так, будто жутко этим гордился. Значит, ты действительно особенный.

— Может я преступник, заслуживающий смерти? И покарать меня — дело чести.

Эта мысль была интересной и, по большому счёту, логичной, однако…

— Не думаю.

— Почему?

— По двум причинам.

Влад отклонился на спинку дивана, демонстрируя, что мне удалось зацепить его любопытство и он ждёт подробностей.

— Во-первых, ты не плохой, — замечание заставило Влада мрачно хмыкнуть. — Вот именно, — кивнула я, чтобы придать веса своим словам. — Был бы ты таким, как Этьен, съел бы меня уже десять раз. Но ты не тронул. Даже когда был ранен и я была для тебя случайным водителем. Держу пари, что никто никогда не нашёл бы моего тела на этом холме. Никто бы и подняться не смог без твоего разрешения.

— Я не был голоден.

Скрытая угроза просвистела вхолостую.

— Возможно. И, должно быть, по этой самой причине ты не позволил собратьям закусить мною в Рождество. Пусть ты и смеялся надо мной вчера, но, думаю, всё же оценил, что я не промчалась мимо тогда, в горах, и решил отплатить добром, уведя с вечеринки.

Удивительно, как легко сейчас развязывался язык, без стеснения озвучивая все мои мысли.